«Глобализация может вернуть интерес к национальным корням»

В середине октября ЮФУ запустил научно-популярный проект «Филологические вторники». Преподаватели университета читают лекции о русском языке и культуре для всех желающих. 29 октября доцент кафедры общего и сравнительного языкознания ЮФУ Наталья Архипенко рассказала о специфике региональной полиэтничной культуры на Дону. Сейчас она и ее коллеги из университета и Южного научного центра РАН готовят трехтомную этнолингвистическую энциклопедию о донских казаках. О глобализации, которая оказалась не сильнее традиционной культуры, отношении старшего поколения казаков к активизации молодого поколения и мифологическом сознании она рассказала корреспонденту N. N: — Тема вашей лекции сегодня актуальна не только с точки зрения лингвистики: в стране растут националистические настроения. Разница в культурах непреодолима?

Н.А.: — Полиэтничность сегодня для обывателя, скорее, связана с проблемами. Человек сталкивается с ежедневной необходимостью реагировать на чужую культуру. Говорят, что глобализация вызывает унификацию этничности. На самом деле она может вызывать интерес к национальным корням. Механизм этого процесса — от противного: когда все вокруг становится одинаковым, появляется интерес к собственной уникальности. В традиционной культуре люди очень четко разграничивали пространство: делили мир на своих и чужих. Но сегодня не обойтись без еще одной категории — «другие». Один из действенных рецептов терпимости в многонациональном обществе — показать, что у внешних проявлений этнической культуры есть глубинное значение, что различаются способы проявления, но конечная цель любых ритуалов у всех одна, будь это свадьба или похороны. Если человек понимает по-настоящему свою культуру, ему гораздо проще понять другую. Понятно, что это не разрешит все конфликты, потому что они редко возникают на почве культурных различий, а становятся чаще следствием каких-то серьезных социальных проблем. Например, в ходе экспедиции в один из районов области, малороссы говорили о конфликте с выходцами из северокавказских республик. При ближайшем рассмотрении оказалось, что причина этих разногласий коренилась в коррумпированности местной власти.

N: - Лекция была для тех, кто серьезно интересуется этнолингвистикой или для более широкой аудитории?

Н.А.: - Проект «Филологические вторники» изначально задумывался как научно-популярный, он обращен к разновозрастной аудитории, интересующейся вопросами языка, литературы, этнического и культурного своеобразия. Понятно, что рассказать обо всем этническом своеобразии региона в одной лекции невозможно. Однако мы говорили об общих закономерностях развития региональной культуры, например, о ее переселенческом и полиэтническом характере, важности сословной составляющей, которая тесно взаимодействует с этническими характеристиками.

N: - В лекции вы использовали данные из экспедиций?

Н.А: Все, что было использовано, — это полевые материалы, записанные мной и моими коллегами с факультета филологии и журналистики ЮФУ и Института социально-экономических и гуманитарных исследований ЮНЦ РАН, а также нашими студентами в этнолингвистических и диалектологических экспедициях. В основном мы работаем на территории расселения донских казаков - это Ростовская и Волгоградская области, с недавнего времени стали выезжать в районы расселения донских малороссов - выходцев с Украины, переселившихся на Дон в 18-19 вв., побывали в экспедиции у донских калмыков. Есть у нас также опыт работы с донскими армянами, но изучение их своеобразия пока находится на самой начальной стадии по сравнению с другими этническими группами. Но мы можем говорить о том, что у нас сложилось достаточно ясное представление о формировании той или иной культуры в рамках полиэтничного сообщества. Я работаю в экспедициях с 1992 года и, по моим наблюдениям, серьезное своеобразие нашей культуры связано с межэтническими контактами, в частности со взаимодействием с украинским населением. Это видно даже в городской свадьбе, которая, если ее празднуют ближе к народной традиции, длится 2 дня. Второй день связан с переодеванием, шуточными выходками, когда придумывают фальшивых жениха и невесту, пристают к прохожим, шутят над гостями. Такая свадьба есть не на всей территории Дона, а только там, где население контактировало с украинцами. Этот элемент типичен для украинской свадьбы, но на Дону он прижился и получил некоторое своеобразие. Известно еще и такое ритуальное действие второго дня свадьбы — в тачках катают матерей жениха и невесты, обычно это сопровождается вываливанием их в грязь, или в реку, или в овраг, т.е. не очень почтительное катание получается. Нам всегда хотелось понять: с чем это связано? При ближайшем рассмотрении оказалось, что в украинской традиции — это ритуальное действие имеет совсем другое значение: мать невесты катают в тачке и вываливают в грязную лужу, если невеста не сохранила свою честь до свадьбы. На Дону же это трансформировалось, просто встроилось в шуточный свадебный обряд, существует достаточно давно и устойчиво в небольших городах и сельской местности. Года три-четыре назад такие свадьбы я наблюдала и в Ростове.

N: - А можно привести пример неславянского влияния на местную культуру?

Н.А: - Тюркским влиянием можно объяснить появление обычая пить кофе в 12 часов дня, который характерен для казачек Нижнего Дона. До недавнего времени, например, в станице Елизаветинской или хуторе Донском женщины-соседки собирались ближе к полудню в каком-то одном доме и пили кофе с вяленой рыбой. К слову сказать, и сами нижнедонские казачки разительно отличались от верхнедонских не только тем, что были часто темноволосы и темноглазы, но и, например, тем, что считали хорошим тоном вставлять в свою речь татарские слова и выражения.

N: - Сколько времени обычно проводите в экспедициях, как налаживаете контакт с людьми?

Н.А: Полноценная экспедиция — это 2 недели кропотливой работы. Мы обращаемся в администрацию, заручаемся поддержкой местной интеллигенции, чтобы эти люди помогали нам, рекомендовали нас местным жителям. В первую очередь нам интересно коренное население максимально пожилого возраста, так как именно эта группа является носителями наиболее архаичного пласта культуры. Это важно и потому, что на Дону давно и тщательно изучался фольклор и свадебная обрядность, а вот остальным разделам духовной культуры повезло меньше. Мы пытаемся восполнять эти пробелы, реконструировать ранние пласты народной традиции. Однако современный срез культуры нам тоже интересен. Он нужен для того, чтобы понять, какая часть традиционных верований сохраняется у молодого поколения и людей среднего возраста.

N: - И каковы результаты? Сохраняется ли традиционная культура или все идет к унификации?

Н.А: - Тезис о том, что региональная культура — это культура, которая в условиях глобализации находится на стадии вымирания и в скором времени в экспедициях нечего будет записывать — на мой взгляд, совсем неправильный. Наша работа в экспедициях очень хорошо это показывает. Люди могут сознательно отказываться от проникновения региональной культуры в их жизнь, но есть вещи, которые проявляются помимо нашего желания. Даже если мы не будем «гэкать», говорить «кулек» и «жердёла», наша речь в Москве, например, все равно будет выглядеть достаточно региональной. Это будет связано с интонацией, произнесением безударных гласных и т.д. Также и с традиционной культурой. Даже если местное население молодого и среднего возраста говорит «мы во все это не верим», есть безусловно какие-то вещи, которые они транслируют вне зависимости от их воли. Есть такие фрагменты культуры, которые становятся актуальны для человека разного возраста, и когда возникает потребность как-то выстраивать свою жизнь, тогда появляется необходимость обращаться к какому-то опыту. И он, как правило, традиционный. Т.е. женщина может работать учительницей, иметь высшее образование, но в случае возникновения сложной ситуации пойдет к бабушке-соседке, которая ее быстренько подучит: чтобы муж после чрезмерного подпития не дрался, надо взять мыльце, которым обмывают покойника, и дать ему помыть руки. Молодые девушки хранят истории своих бабушек о порче, присушках, навыки гадания. Если женщина вышла замуж и стала хозяйкой, то для нее становится важным здоровье коровы. И в случае какой-либо неблагоприятной ситуации начинает работать мифологическое сознание, когда любая болезнь коровы - результат порчи. И такая женщина скорее пойдет к бабушке, которая снимет порчу, чем к ветеринару. Может, еще и потому, что в хуторах вторых не так много (Улыбается). Сельские дети хранят опыт коллективных игр, в городах этого уже почти нет.

N: - А что из культурного наследия сохранили донские малороссы?

Н.А: - Донские малороссы изначально селились компактными территориями по границам бывшей Области Войска донского. Меня лично интересует, как можно разобрать и классифицировать украинскую речь, которая у нас называется «балачка» - это такая смесь русского и украинского, когда часто слова русские, а их произнесение - украинское («прыихали», «пырижкы», например). Хотя есть некоторые говоры, которые до сих пор сохраняют украинское будущее время, отсутствующее в русском языке. Местные жители легко и быстро переходят с русского на «балачку», когда перестают ощущать официальность ситуации. Говорят на «балачке» старшее и среднее поколения. Для науки вообще очень интересно, какие компоненты при столкновении с другой культурой выпадают и исчезают, а что является ядром и поэтому остается в целости и сохранности. Такие проблемы как раз и можно решать, изучая культуру донских малороссов. Еще один очень интересный вопрос касается самоидентификации подобных групп населения. Если говорить о донских малороссах, то они не считают себя украинцами, хотя помнят, из каких областей Украины приехали их предки, не считают себя казаками, часто говорят, что русские, иногда называют себя хохлами.

N: - Как относятся пожилые казаки к активизации молодого и среднего поколения, которое добивается признания официального национального статуса, активно устраивает митинги, а еще охотнее ходит на те, которые им не нравятся?

Н.А.: — Однозначного ответа я не дам. Есть вещи, которые связаны с веянием нового времени. Казачьи дружины и социальная активность выглядят несколько иначе, чем в традиционном обществе конца XIX — начала XX века. Исходя из моего опыта, могу сказать, что носители казачьих традиций все-таки ощущают некую чужеродность современных казаков, не считают их преемниками. Они чувствуют, что здесь много политики. С их точки зрения, это упадок, конец казачьей культуры: «Мы умрем — и все». Причина, на мой взгляд, кроется в том, что современное казачество опирается в основном на сословную часть — военную, к примеру, и то очень избирательно. Но дело в том, что казачья культура гораздо богаче, чем те эпизоды, которые необходимы для конструирования идеологии нынешнего казачества. На Верхнем Дону казаки — это еще и земледельцы с соответствующими традициями, но этот пласт неинтересен современному поколению.