«В России нет производителей цифровых детекторов»

Основатели компании «Кселон» Никита и Илья Смолины в 2027 году планируют запустить в Ростове завод по производству цифровых рентген-детекторов. Его мощности к 2029 году вырастут до 3 тыс. детекторов в год. Завод разместится в технопарке, который создает ростовский производитель ноутбуков и печатных плат группа компаний «Бештау». На первом этапе большая часть компонентов будут импортными, кроме платы управления — ее производителя уже нашли в России. Проект потребует инвестиций 1,5 млрд рублей. Половину этих средств в компании рассчитывают получить в виде займа ФРП, вторую половину — от частных инвесторов. По мнению основателей проекта, локализация производства позволит предложить более выгодные цены, кроме того, клиентами компании смогут стать госструктуры, которые из соображений безопасности не могут закупать импортную электронику.

N: — Как возник проект производства цифровых детекторов. Кто его инициаторы?

Н.С.: — Инициаторы — мы с братом, Ильей Смолиным. Мы занимаемся интеграцией промышленных систем, а также систем, которые используют силовые ведомства. В нашей работе нам повезло столкнуться с цифровой радиографией. В нашей команде есть инженеры, которые хорошо разбираются в этой теме. Мы увидели, что сегодня в России есть множество компаний, которые занимаются интеграцией разного рода систем на базе импортных детекторов, но нет производителей цифровых детекторов, эта ниша полностью свободна.

Сейчас все повсеместно сталкиваются с цифровыми рентген-детекторами, они приходят на смену классическому рентген-оборудованию. Новые детекторы не требуют много места, ускоряют и оптимизируют работу операторов. Области применения цифровых рентген-детекторов обширны — и медицина, и промышленность, в том числе ОПК.

Создавая наш проект, мы учли тот вектор развития, который определило наше правительство, я имею в виду ориентацию на технологический суверенитет и поддержку предприятий, которые занимаются импортозамещением.

N: — Что собой представляет детектор?

Н.С.: — Это оборудование в форме плоской панели, которое моментально преобразует рентгеновское излучение в изображение на экране компьютера. Детектор состоит из открытой ячейки (матрица чувствительных к излучению элементов. — N), платы управления и корпуса. Ширина и высота панели — от 8 до 22 дюймов (от 20 до 55 см).

N: — Почему у нас никто не развивал производство такого оборудования?

Н.С.: — Сама технология новая. Она во всем мире только осваивается. Конечно, и Америка, и Китай сейчас развиваются в этом направлении семимильными шагами. В то же время в России в определенный период было технологическое отставание. Но сегодня картина меняется.

N: — Вы будете использовать готовые технологические решения?

Н.С.: — Да. Мы уже определились с технологическим партнером, который обладает высокой компетенцией в области производства детекторов для всего мира. Назвать его, к сожалению, я не могу. Сейчас мы занимаемся реверсным инжинирингом: берем импортный продукт и дорабатываем с нашим партнером.

N: — Вы планируете полную локализацию производства. Это дорогостоящий проект?

Н.С.: — Действительно, мы изначально планировали начать выпуск продукции полностью на импортных комплектующих и постепенно локализовать производство. Благодаря взаимодействию с областным правительством (этим летом основатели «Кселона» подписали соглашение о сотрудничестве с правительством РО на выставке «Иннопром». — N) мы уже нашли партнера и заключили соглашение на разработку платы управления из отечественного сырья. Назвать компанию мы пока не можем, сделаем это, когда запустим завод. Плата — один из основных компонентов цифровых детекторов.

Следующий этап локализации, к которому мы приступим, когда запустим завод, — локализация производства корпуса из углеродного пластика и алюминия. Сейчас мы как раз изучаем вопрос сырьевой доступности — есть ли у нас углеродный пластик с необходимым химическим составом или, если нет, кто сможет его произвести.

Что касается локализации открытой ячейки — этой технологией в России никто не занимался. По сути, открытая ячейка — это склейка TFT-матрицы (от англ. thin film transistor, в переводе — тонкопленочный транзистор. — N). Если упростить — матрица детектора похожа на матрицу современных мониторов. Завод по производству таких матриц может выпускать комплектующие не только для наших детекторов, но и для ноутбуков, планшетов и т. д. Это дорогостоящий проект. Только оборудование для такого завода может стоить 1 млрд рублей. Но с учетом потребностей российского рынка локализовать эту технологию сегодня экономически нецелесообразно, а наше собственное производство полностью загрузить такой завод не сможет. Этот этап мы будем рассматривать после 2030 года, ориентируясь на ситуацию на рынке.

Для осуществления локализации будем взаимодействовать не только с НИИ, но со всеми компаниями, которые развиваются в нашем направлении. Планируем войти в состав технопарка, который ГК «Бештау» создает в Ростове. Изначально собирались располагаться в ОЭЗ «Ростовская» в Новочеркасске, но выяснили, что там нет тех компаний, с которыми мы бы могли развивать партнерство. А в технопарке «Бештау» будут сосредоточены производители радиоэлектронной продукции. Мы можем быть полезными друг другу. Поэтому мы «переехали» сюда.

N: — Расскажите об основных этапах реализации проекта.

Н.С.: — Сейчас с нашим партнером мы утверждаем состав оборудования, Это будут высокоточные станки со всего мира — из Китая, Японии, Кореи. Далее планируем приступить к проектированию зданий.

Линия будет занимать более 1000 кв. м, общая площадь комплекса зданий — порядка 5-6 тыс. кв. м. Самый длительный этап — строительство и монтаж линии. Планируем завершить его и произвести запуск завода к середине 2027 года.

На старте у нас будет 44 модели детекторов для разных областей применения. Сегодня мы с отраслевыми производителями проводим переговоры, чтобы выяснить их потребности, в том числе в индивидуальных заказах.

К 2029 году планируем выйти на выпуск 3 тыс. детекторов в год. Когда мы пройдем все этапы сертификации, планируем выпускать порядка 10 тыс. детекторов.

Наша линия будет иметь дополнительные технологические возможности — она сможет выпускать оборудование, которое покупают в комплекте с детекторами — например, ударопрочные планшеты с высоким уровнем защиты. Эти возможности мы задействуем при необходимости, если будет спрос.

N: — Сколько человек будет занято на производстве?

Н.С.: — Первоначально на производстве будет команда из 20 человек, куда войдет инженерный дивизион, топ-менеджмент и административный персонал.

N: — Каков запланированный объем инвестиций и как вы будете финансировать проект?

Н.С.: — Этот проект емкий с точки зрения инвестиций. С того момента как мы подписали соглашение на выставке «Иннопром», бюджет проекта уже увеличился с 1 млрд до 1,5 млрд рублей. Это связано с тем, что мы хотим большую часть производства автоматизировать, построить самый современный комплекс, чтобы конкурировать со своим продуктом и на мировом рынке тоже. 50% — это привлеченные частные инвестиции, мы рассчитываем также получить заем Фонда развития промышленности. Пока не могу назвать частных инвесторов, мы ведем переговоры с двумя крупными российскими фондами, а также с банками.

В дальнейшем мы рассматриваем возможность выхода на IPO, потому что это перспективная технология, и мы думаем, проект будет интересен широкому кругу инвесторов.

Тем более что мы планируем выпускать продукцию не только для российского рынка, но и экспортировать в страны БРИКС.

N: — В какие сроки планируете окупить вложения?

Н.С.: — Хотим уложиться в 5 лет, чтобы к 2030 году погасить обязательства перед инвесторами и заем от ФРП и с 2031 года начать работать самостоятельно. И уже с 2031 года, наверное, начнем процедуру выхода на IPO.

N: — Расскажите подробнее, кто будут ваши потребители?

Н.С.: — В первую очередь это производители различных комплексов и систем медоборудования, куда интегрируются детекторы: рентген-диагностика, маммография, стоматология, ветеринария.

Затем — промышленные предприятия. Например, детекторы нужны для обследования нефте— и газопроводов, объектов энергетики. Еще — производители систем для Минобороны, МЧС, МВД. В системах МЧС детекторы позволяют оперативно сделать снимок внутренних повреждений пострадавшего во время ЧС, обследовать завалы.

Этот компонент востребован во всех критически важных отраслях. Локализуя производство детекторов, мы расширим области их применения. Это связано с тем, что некоторые потенциальные потребители — госструктуры — не могут использовать цифровые детекторы из соображений безопасности, т. к. сейчас на рынке представлена только импортная продукция.

N: — За счет чего вы будете конкурировать с поставщиками из-за рубежа, в том числе с Китаем, где есть господдержка экспорта? Сможете предложить конкурентоспособные цены?

Н.С.: — Мы уже на старте сможем конкурировать с Китаем по цене, т. к. получили возможность закупать в России плату управления, изготовленную из отечественного сырья. Помимо этого, работая над локализацией, мы вносим в продукцию инновации, которые повышают автономность, качество работы. Наша продукция будет соответствовать повышенным степеням защиты — это IP 67 и IP 68, то есть ее можно будет использовать для глубоководных исследований. Ну и надо помнить, что наш продукт критически важен для безопасности государства и есть сферы, где зарубежное оборудование просто не могут закупать.

N: — Достаточно ли у нас специалистов для развития вашего производства?

Н.С.: — Обучение всех специалистов будет проводиться нашим партнером. Они будут посещать профильные заводы за рубежом. Эта технология новая для всего мира, здесь есть куда расти. Поэтому мы хотим привлекать молодых специалистов, студентов к разработке детекторов. Хотим, чтобы предприятие постоянно развивалось.

N: — Почему вы решили реализовать свой проект именно в Ростовской области?

Н.С.: — Мы здесь живем, и у нас тут бизнес. Регионы дают сегодня все те же возможности для развития. В Ростове хороший транспортный узел. И в рамках возможностей поддержки, которые предоставляет регион, он интересен. С нашей инициативой мы пришли в областное правительство, и взаимодействие оказалось удачным, поэтому мы решили остаться тут.