«В градостроительстве — магистрали для нарушителей»

По мнению Александра Кожина, многочисленные проблемы исторических зданий Ростова не решаются из-за отсутствия четких правил поведения застройщиков в историческом центре.

N: — Если создать условный рейтинг проблем с сохранением памятников в Ростове, что будет на первых местах?

А.К.: — Первые места занимают проблема точечной застройки, потеря общественных пространств и капремонт, который уничтожает колорит старого города. На сегодня самый вопиющий факт — строительство в Парке им. 1 Мая (бывший Летний сад Коммерческого клуба). Недавно я отнес в прокуратуру запрос и хочу получить ответ, кто запроектировал здание, которое влезло на территорию памятника — здания бывшего Коммерческого клуба. А главное — кто дал разрешение на строительство и кто является его заказчиком? Интересно, чтобы были названы конкретные фамилии. Исторический первомайский парк в центре города становится придомовой территорией — это как если бы началось строительство жилого комплекса в петербургском Летнем саду. Масштабы, конечно, разные, но, по сути, это преступления.

У нас застроили Богатяновский спуск: концерн «ЮИТ» возвел 2 многоэтажки на месте, о котором сохраняется легенда, что от него пошло название проспекта, — тот самый богатый колодец. И вроде бы застройщик все сделал по закону: провел археологические исследования и даже предъявил документ о том, что нет письменных подтверждений пребывания Петра Первого здесь. Но легенды-то есть! Есть несколько точек на карте Ростова, которые можно считать началом города, в том числе и эта. Хорошо было бы, зная легенды, сохранить нетронутым это место.

Подобных примеров в Ростове множество. Вначале мы возмущались: как это так, на городской набережной возводят двухэтажные строения; но теперь они бледно выглядят на фоне «Адмирала» и «Белого Ангела» (жилые комплексы. — N). Или вот офисное здание «Единства» — «Риверсайд-Дон». Застройщик заявляет, что, когда он приступал, запрета строить так близко от воды не было. Но ведь такое строительство должно было вызвать вопросы чиновников — раньше так близко не строили. В центре города появляется все больше масштабных объектов, которые портят облик памятников. Например, если мы сегодня смотрим от памятника Пушкину на музей ИЗО, в фоне видим новое здание, которое смотрится плохо. А на проспекте Буденновском, в фоне памятника комсомольцам, — ужасный недострой в 24 этажа, расположенный в частном секторе.

Еще одну важную проблему Ростова иллюстрирует история со зданием на углу проспекта Соборного и улицы Донской. Оно принадлежит муниципалитету, сейчас пустует. Там проводят время бомжи, периодически что-то внутри загорается, но каким-то чудом здание пока стоит. По моей информации, есть частная строительная фирма, которая говорит городу: передайте это здание нам, мы отремонтируем. У них хорошая репутация — есть опыт реконструкции Красного домика, в котором теперь находится Шолоховский музей. По идее, на уровне городской Думы надо принять решение и сдать здание в долгосрочную аренду по цене 1 рубль за квадратный метр с жестким условием привести в порядок в течение пяти лет. Так, чтобы это было выгодно и бизнесу, и городу. Но в Ростове не разработаны механизмы такой передачи. Подобные действуют в Москве и Питере, правда, это все единичные случаи, как и все хорошее, что происходит с памятниками истории и культуры. Здание, о котором я говорю, разрушается. Мы рискуем его потерять.

Отдельные памятники разрушаются, потому что владельцы тянут с принятием решения о реставрации. Сегодня меня на улице встречают и спрашивают: «Как домик Врангеля?» Что я могу ответить? Его передали в безвозмездное пользование. Церковь его оформила в собственность, продала, и новый собственник вроде бы собирался заняться реставрацией, но намерения остались намерениями. Собственник затем сменился, будущее здания под вопросом.

Специфика проблем в нашей сфере в том, что они год от года становятся все крупнее.

Недавно Владимир Путин отметил, что в России законодательство об охране памятников истории и культуры не выполняется повсеместно. Он добавил, что, решая эту проблему, не грех бы посоветоваться с теми, кто посвятил всю жизнь сохранению памятников. Правда, закончил он свой спич, предложив создать еще одну контролирующую организацию. Не считаю эту меру действенной.

N: — А какие меры нужны?

А.К.: — Необходимо создать документ, регламентирующий поведение властей и бизнеса в охранных зонах памятников. Этот документ в Ростове уже создавался. Но не был принят. И сейчас решение вопроса зависло.

N: — Почему так получилось?

А.К.: — Закон об охране объектов культурного наследия был подписан Владимиром Путиным еще в 2002 году, но подзаконные акты по нему стали приниматься только с 2010 года. В этом восьмилетнем промежутке эффективно применить закон было невозможно.

Если бы он заработал сразу, у нас бы не появилось ни сооружений на набережной, ни комплекса «Адмирал», ни тем более «Белого Ангела», ни зданий в Парке строителей, не строилось бы ничего в Парке 1 Мая.

Когда в 2007 году принимали Генплан города, еще можно было надеяться, что все пойдет по правилам. В Генплане прописаны охранные зоны. В 2008 году по заказу администрации города ГАУП «Донское наследие» подготовило Регламент, в котором было прописано, кто, что и при каких условиях может делать в историческом центре города. Регламент — это несколько громадных томов. За работу «Донское наследие» получило от муниципалитета около полумиллиона рублей. Принять работу должны были областной министр культуры и мэр города. И вот если бы министр и мэр подписали документ, то проблемы в городе были бы не у памятников, а у тех, кто попытался бы что-то строить, не обращая внимание на принятый Регламент. Но получилось так, что Регламент не подписали. Он пролежал. Большинство о нем даже ничего не знало. Я услышал о нем спустя несколько лет, уже при Василии Голубеве: кто-то где-то его упомянул. Я отправился в городскую архитектуру, написал заявку, и мне показали все документы. Под расписку я забрал Регламент и отнес в областную администрацию.

В 2015 году в ходе встречи губернатора с блоггерами в Публичной библиотеке я задал вопрос: как же так, почему Регламент не работает? Мой вопрос записали. Позже мне перезвонили и сказали, что не нашли такого документа. Я уточнил, что его можно найти в городской архитектуре. Была создана комиссия, которой руководил г-н Кузнецов, в то время первый заместитель Сергея Горбаня. Меня пригласили на третье заседание, к этому времени Регламент уже нашли. В процессе выяснился удивительный факт — документ был выпущен в единственном экземпляре. То есть даже у автора — «Донского наследия» — своего экземпляра не оказалось.

При мне на комиссии обсуждали, что документ нужно переделать, поскольку за прошедшее время вышли подзаконные акты к Федеральному закону «Об объектах культурного наследия», и нужно привести Регламент в соответствие с ними. Эта работа, конечно, требовала денег — больших, чем стоил первоначальный документ.

Потом было затишье. В 2017 году, в ходе встречи в ТПП по вопросам капремонта, которую проводил Сергей Сидаш (бывший заместитель губернатора по вопросам ЖКХ. — N), я снова задал свой вопрос. Обратил внимание на то, что в Ростове полно красивых исторических зданий, которые не имеют статуса памятника, являются фоновыми, но при этом достойны того, чтобы их сохранили. Если начнет работать Регламент, который будет касаться исторического центра целиком, мы сможем сохранять не только памятники, но и фоновые здания. Г-н Сидаш поднял Ивана Грунского (председатель комитета по охране объектов культурного наследия Ростовской области, замминистра культуры. — N), и тот сообщил, что вопрос рассматривается, что «Донское наследие» получило новое задание, стоит вопрос о том, чтобы переделать всю часть Генплана которая касается исторического центра, и на это нужны большие деньги, миллионы рублей. Было сказано, что к концу 2017 года произойдут какие-то подвижки в этом вопросе. В этом году, в мае, на очередном совещании г-н Грунский уже говорил о том, что к концу 2019 будут готовы все охранные зоны.

Увы, даже законы можно обойти. Напомню, что в декабре 2016 года Владимир Путин принял документ о временных охранных зонах: 100 метров от стены памятника в городе, 200 метров — на селе. В Ростове в такой охранной зоне между колокольней и собором стояло 2-этажное здание. Епархия его сломала и заплатила смехотворный штраф — 20 тысяч рублей.

Не исключаю, что если бы в Ростове действовал Регламент, его бы тоже пытались нарушить. Но все-таки задумывались бы больше. Пока что в действующем законодательстве есть не просто лазейки, а целые магистрали для нарушителей.

N: — Ваша позиция по поводу выбора здания для музея Ростова нашла какой-то отклик?

А.К..: — Это объявление делалось при градоначальнике, которого уже нет.

Тема музея Ростова рискует остаться вечной. Впрочем, внимания требует не только вопрос отсутствия музея города в Ростове. Недавно я узнал о том, что собранные энтузиастами материалы для литературного музея Ростовской области сгрузили в тюках в неотапливаемом помещении в Пухляковке, на территории филиала Раздорского музея. Мы можем потерять эти документы.

В Ростове не хватает археологического музея под открытым небом. Хотя все для его открытия есть: крепость святого Димитрия Ростовского, Ливенцовская крепость — Донская Троя, Байков курган в центре Левенцовского микрорайона. Античные городища — Кобяково, Кизитериновское, Ростовское, Темерницкое, Нижнегниловское, Сухочалтырское… Пока эти места не отмечены.

N: — Недавно появилась информация о планах по созданию в Ростове МУ «Центр по сохранению, использованию и популяризации памятников истории и культуры Ростова», сообщалось, что на сохранение и популяризацию муниципальных памятников монументального искусства в 2019 году выделено около 19,5 миллиона рублей. Как вы оцениваете эту инициативу?

А.К.: — Пока эта организация не начала работу, она в процессе создания. Отмечу, что похожее по функционалу — Москомнаследие — в Москве было создано во второй половине 1980-х годов. Интересно, на какие цели будут направлены средства. Нерешенных вопросов, которые требуют финансирования, в Ростове много. Например, на территории Змиевской балки необходимо провести обследование и обозначить рвы, наполненные останками. Известно пока лишь то, что захоронения находятся через дорогу от мемориала.

N: — По вашим оценкам, велико ли влияние местной общественности на решения, которые принимают власти по поводу исторических зданий и территорий в области?

А.К: — В большинстве случаев голос общественности не слышат. Застроены набережная, ведется строительство в парках и скверах, хотя на публичных слушаниях большинство участников высказывается против.

Из того, что реально удалось отстоять усилиями общественности, — Ливенцовская крепость, которую мы уберегли от застройки, — тогда у нас была помощь прессы, юристов, у нас были сторонники в администрации области. Мы не допустили передачи Ростовской епархии Атаманского дворца в Старочеркасске. Благодаря слаженной работе серьезных адвокатов на нашу сторону встали многие казаки, музейные сотрудники. Некоторые депутаты на уровне области и города неофициально поддержали нас. Впрочем, отстоять удалось не все — часть помещений, в которых расположены фонды музея, скорее всего, будут отданы церкви.

Недавнее решение по Театральной площади можно признать как победу общественности, но эта победа не полная: территорию отстояли со статусом памятника, а ведь можно было оставить статус достопримечательного места. Это позволило бы реализовать проект, который предполагал размещение рядом со стелой тумб с фамилиями Героев Советского Союза. Можно было бы разместить на Театральной площади стелу «Город воинской славы», а не ездить поклоняться ей в район ростовского аэропорта. Теперь статус памятника не позволяет вносить изменения.

N: — Какими инструментами влияния на решения властей пользуется сегодня Ростовское отделение ВООПИиК? Например, что дает участие в экспертном совете Областной инспекции по охране и эксплуатации памятников истории и культуры?

А.К.: — Экспертный совет собирался один раз в прошлом году и один раз в этом. Гораздо больший эффект сегодня дают общественные акции, публикации в бумажной прессе и в интернете.