«Обе организации выведены из реестра иностранных агентов»
Руководитель одной из старейших областных общественных организаций — Союза «Женщины Дона» и одноименного фонда Валентина Череватенко убеждена, что миротворческие проекты, в которых принимали участие донские правозащитники на Кавказе, сейчас и в Украине, помогают созданию сообщества тех, кто стремится любую проблему решать мирным путем.
Многие проекты, которыми занимался союз на деньги в том числе зарубежных грантов, были межрегиональными и даже международными, за это они были внесены в реестр так называемых иностранных агентов, а Валентина Череватенко стала фигуранткой уголовного дела. Но сейчас за отсутствием состава преступления уголовные дела закрыты, организации выведены из реестра «агентов». В Новочеркасске «Женщины Дона» в этом году начали два полезных для городского сообщества проекта. Первый — по приведению в порядок городских кладбищ — «Это нужно живым». Второй — «Город на вырост» — в помощь семьям, у которых есть маленькие дети.
N: — 25 лет для общественной правозащитной организации — фантастический срок. Вы подводите итоги или строите планы?
В.Ч.: — За эти годы наша организация переживала сложные периоды. В свое время, проработав 20 лет, мы узнали, что нарушаем закон, потому что работали в разных регионах страны (а кроме этого в мае 2014 года Новочеркасский городской суд принял решение считать Союз «Женщины Дона» организацией, выполняющей функции иностранного агента. Многие проекты, которыми занимался Союз на деньги в том числе зарубежных грантов, были межрегиональными и даже международными. — N.). Мы перестроили свою работу, но не планируем отказываться от инициатив, связанных с миротворчеством, поэтому мы создали вторую организацию. РОПО «Союз «Женщины Дона»« теперь работает в местном сообществе на территории Ростовской области, а Фонд содействия развитию гражданского общества и правам человека «Женщины Дона» — на межрегиональном и международном уровнях.
В разные годы Союз «Женщины Дона» работал в Чечне, в Карабахе, в грузино-абхазском конфликте, а также после пятидневной российско-грузинской войны 2008-го мы налаживали диалог обычных людей, учителей русского языка из России и Грузии в условиях разорванных политиками связей и зародившейся вражды. Нам часто давали понять, что тема налаживания такого диалога не должна касаться никого, кроме государства. На мой взгляд, это попахивает невежеством. Мы не могли себе позволить бросить эту работу. Но у этой нашей убежденности была и другая сторона: работая с конфликтами в других регионах, преодолевая язык вражды, нам не хватало ресурсов для работы в местном сообществе. И это, в изменившихся условиях, позволило использовать ситуацию против нас. Нас стали противопоставлять местным жителям: мол, «они не для нас, они для них».
Теперь у нас две организации, работы стало многократно больше, но у нас прибавилось волонтеров. Мы принимаем в состав организации много молодежи. Это удивительный для меня факт и серьезный повод думать о том, что мы делаем что-то важное, интересное и перспективное.
N: — Что делает союз в Новочеркасске?
В.Ч.: — К примеру, сейчас мы проводим кампанию «Это нужно живым». Мы разместили информацию о ней в социальных сетях. Проблема, которую мы поднимаем, очень сложная, и у нее нет простого решения. В Новочеркасске пять официальных кладбищ. Одно из них закрыто уже больше 40 лет, и, соответственно, столько же лет туда не ступала нога хозяина, там массовый падеж деревьев, разруха. Сначала мы стали посылать запросы во все инстанции, в одном из ответов даже есть фраза о том, что все кладбища находятся в удовлетворительном состоянии. Но, очевидно, наши представления об удовлетворительном состоянии не совпадают. Мы обратились в Общественную палату города с просьбой провести обсуждение ситуации. Палата отозвалась, и на днях у нас прошла встреча, на которую пришло довольно много заинтересованных людей. Мы говорили не только о том, что плохо или хорошо, а о том, что мы можем сделать вместе.
К примеру, у нас в городе по закону о госзакупках в конкурсе на вывоз мусора победила аксайская компания, у которой, как оказалось, всего одна машина. Получается, что при таких возможностях они смогут, а может и не смогут, вывести необходимый объем мусора не ранее нового года. На торгах они снижали цену настолько, что не могут теперь нанять подрядчика. Но мы понимаем, что и власти, и депутаты, и общественники должны создать какую-то возможность, чтобы проблема решалась независимо от того, что и как получилось на торгах. Людям не важны причины, им нужен результат.
«Женщины Дона» направили заявку проекта «Это нужно живым» в Фонд президентских грантов, в которой мы просим предоставить некоторую сумму средств для приведения в порядок кладбища на ул. Гвардейской, потому что в бюджете денег на это нет. Мы провели консультации с предпринимателями, проработали требуемый бюджет на уборку конкретного кладбища. Мы хотим быть на стороне тех, кто решает проблемы в нашей жизни, а не с теми, кто хочет только контролировать. Мне не важно, чтобы бы висела табличка, что этого добились «Женщины Дона», нужно, чтобы трехметровых куч мусора не было на могилах, чтобы упавшие деревья были спилены и вывезены.
Другая инициатива, к запуску которой уже почти все готово, называется «Город на вырост». Мы планируем работать с семьями, у которых есть маленькие дети. Хотим вместе с родителями маленьких детей собрать информацию о хороших, полезных местах, связанных с развитием и отдыхом детей. Мы разработали интерактивную карту и анкету, в которой родители, бывая с детьми в парках, кафе, в кружках, магазинах, смогут написать, где им было удобно, комфортно, безопасно, интересно, а где нет.
N: — Это будет электронный проект?
В.Ч.: — Да. Мамочки уже завершили тестирование нашей анкеты, и в ближайшие дни мы запускаем эту кампанию. Создание такой интерактивной карты, я думаю, станет отправной точкой не только для семей, но и для бизнес-сообщества, которое заинтересованно в том, чтобы семьи с детьми приходили в их заведения. Это примеры некоторых наших проектов в местном сообществе.
N: — Как работает фонд?
В.Ч.: — Мне всегда казалось, что нужно прилагать любые усилия, чтобы смертей в результате конфликтов и непонимания было как можно меньше. Сейчас фонд занимается развитием разрушившегося диалога между Украиной и Россией. Мы начали эту работу еще в 2015 году. Тогда мы провели серьезное исследование, силами наших друзей, партнеров, социологов, психологов в обеих странах, в 13 российских и 11 украинских городах, прошли фокус группы. Мы сделали попытку понять, как конфликт на Донбассе повлиял на обычных людей, как они видят его причины и перспективы преодоления противоречий. Это была огромная волонтерская работа. Мы сами расшифровывали записи, сами анализировали результаты. Эта работа стала серьезным уроком и опытом одновременно.
N: — Что вы делаете в сфере миротворчества?
В.Ч.: — Миротворческая деятельность очень многообразна. Главное, всегда нужно руководствоваться принципом «не навреди!». Наша работа состоит из разных маленьких инициатив. Это и онлайн-диалоги, и личное общение в разных формах. Недавно к нам приезжали коллеги из самопровозглашенных республик, мы обсуждали миротворческую работу с детьми. У нас побывала удивительная молодая художница и писательница из Киева, которая создает комиксы и мультфильмы, помогающие общаться детям и подросткам. Созданный ею мультфильм «Марк Львович Тюльпанов, который выращивает цветы» — потрясающая работа, по которой можно и нужно учить молодежь миротворчеству. Мы организуем общение представителей разных поколений в форме форум-театра. К нам приезжали коллеги из Украины, они работали с двумя группами форум-театра, и причем очень успешно. Они также встречались с активом «Женщин Дона». Мы видели, как непонимание, настороженность, отчуждение постепенно уходили из нашего общения. Важно и нужно слушать друг друга, пить чай, задавать вопросы, не вешая ярлыков.
Мы ведем диалог с беженцами, которые находятся в России, и с внутренне-перемещенными лицами, которые из самопровозглашенных республик уехали вглубь Украины.
В нашем диалоге общаются активистки из Украины и России, которые занимаются вопросами миротворчества. То есть постепенно выстраивается некое сообщество тех, кто уверен, что любую проблему нужно решать мирным путем. На ближайшей конференции в Москве я буду говорить об этом. Чем большему количеству людей, в первую очередь женщин, мы расскажем о таком диалоге, который длится не один год, тем больше они, возможно, захотят прислушиваться к тому, что говорят обычные люди.
Есть очень важные на первый взгляд мелочи. Например, я очень слежу за тем, что и как говорю. Я больше не использую фразу о «братских народах», поскольку все, что произошло с нашими странами, очень далеко от братских отношений. Я никогда не говорю «на Украине», а только «в Украине», тема «в» и «на» — это политика, причем политика далекая от честности и порядочности. А я уважаю чувства своих коллег и считаю важным услышать их мнение. При этом я не считаю себя виновной в том, что происходит, но чувствую себя ответственной за происходящее. И нам очень долго придется работать над восстановлением простых, человеческих, добрососедских отношений между людьми и нашими странами.
N: — Что делаете еще кроме налаживания диалога?
В.Ч.: — Другой блок связан с так называемыми Минскими соглашениями, которые должны повлиять на жизнь в регионе Донбасса. Но, как часто бывает, люди, которых касаются эти документы, практически ничего о них не знают. Мы продвигаем информацию о Минских соглашениях, чтобы люди их хотя бы почитали. Проводим опросы, чтобы узнать, эффективны эти договоренности или нет, по мнению населения. Как раз сейчас занимаюсь обработкой массива многочисленных интервью о том, что говорят простые люди о Минских соглашениях, как их понимают, как представляют их реализацию. Это очень важный момент для тех же переговорщиков в Минске. Мы надеемся, когда закончим, довести до их сведения то, как обычные люди оценивают те решения, которые принимают политики, какие из них не являются перспективными и важными для людей.
Мы также мониторим информацию об официальных мирных переговорах из открытых источников, информацию о развитии ситуации на Донбассе. К примеру, мы обнаружили довольно серьезные потенциальные проблемы в сфере экологии, которые несут огромную угрозу не только для Донбасса, но и для Ростовской области. Сейчас мы проверяем эту информацию, потому что в случае подтверждения она требует серьезного безотлагательного внимания.
N: — Что вы имеете в виду?
В.Ч.: — Например, в первую очередь это сообщения об экологической угрозе водному бассейну Северского Донца. Эта проблема связана с подтоплением закрытых шахтных выработок и ртутной шахты, законсервированными хранилищами промышленных радиоактивных отходов, неработающими химическими комбинатами, находящимися в зоне боевых действий. Мы ищем экспертов, которые могли бы прояснить ситуацию, проанализировать влияние этих проблем на разные регионы России и Украины.
N: — Вы начали работать с «украинским проектом» еще в 2015 году. Вы видите какие-то результаты, в чем они?
В.Ч.: — Измерить это сложно. Когда мы начинали, нас было семеро, потом нас стало 21, сейчас нас больше 40. Вначале было полное отрицание: мы и они с обеих сторон. Но в 2018 году мы провели пилотное исследование о влиянии конфликта на близкородственные и дружеские связи. В нем приняли участие респонденты из разных регионов Украины, в том числе и из неподконтрольных территорий, и из России. Анализ результатов показал, что ситуация меняется по сравнению с 2015 годом. После острой фазы разрыва люди начинают искать «оправдание» своим близким, оказавшимся по разные стороны конфликта. Мне кажется, человеческие связи — самовосстанавливающаяся система, пусть даже процесс этот очень медленный.
N: — Нарушение добрососедских связей — это наша специфическая проблема?
В.Ч.: — Нет, насколько я понимаю, это вообще примета нашего времени. В 2016 году я стала лауреатом первой немецко-французской премии «За права человека и верховенство закона» (ее вручают министры иностранных дел Франции и Германии в разных странах). Главы французского и германского МИДов Жан-Марк Эро и Франк-Вальтер Штайнмайер в совместном заявлении провозгласили, что этой премией они чтят «людей, которые с большой самоотдачей решительно выступают в защиту других. При этом они часто подвергают себя большому риску и работают в тяжелейших условиях». — N).
Отбирая номинантов, послы Франции и Германии в РФ встречались с большим количеством претендентов. Меня тоже пригласили, и я тоже долго беседовала с каждым из них. К примеру, долго объясняла французскому послу, что я не классический правозащитник, что для меня очень важно развитие миротворчества, отношений, которые способствуют развитию диалога. Он много расспрашивал о нашей работе. И в конце заявил: то, что вы делаете, — это очень востребовано в современной Франции. Он говорил об очень сложных в прошлом отношениях Франции и Германии, которые так же трудно выстраивались, страны долго шли к диалогу. Поэтому то, что мы делаем, — огромный труд, и огромное количество проблем не пройдут сами собой — слишком глубока обида, но эта работа очень востребована.
N: — Как сейчас финансируется работа союза и фонда?
В.Ч.: — Пойдемте покажу. (Мы идем в прихожую офиса, где работают организации, там стоят стеклянные ящики для сбора пожертвований. — N.) Вот ящики фонда и союза, вот все документы, которые каждый посетитель может прочитать. Кроме этого мы начали проводить краундфандинговые кампании для сбора средств на работу общественной приемной и на то, что не может работать совсем без денег, например для оплаты интернета.
Мы на каждый конкурс президентских грантов подаем свои заявки. Несколько раз мы получали поддержку, но уже несколько лет не получаем. Пока фонд находился в реестре иностранных агентов, у нас вообще не было шансов на подобную финансовую помощь, но мы все равно подавали заявки.
Я убедилась в том, что неподдержка наших проектов не связана с их качеством, но мы принимаем ситуацию такой, как есть. На ближайший конкурс президентских грантов тоже направили два проекта от «Женщин Дона» и один — от фонда. Посмотрим, что будет в этот раз. Проблемы с финансированием ограничивают нашу активность в офлайн-коммуникациях, но мы делаем, что можем.
N: — В свое время Союз «Женщины Дона» одним из первых начал вести юридические консультации бывших военнослужащих, жертв домашнего насилия и т. д. Этот проект до сих пор действует?
В.Ч.: — Я не могу сказать, что поток людей уменьшился, несмотря на открытие разных приемных. Мы кроме консультаций ежегодно несколько дел сопровождаем в судах. Это довольно дорого и для нас не совсем просто, если учесть, как сегодня мы собираем средства на свою работу. Но вопросы, которыми мы занимаемся, связаны с проблемами насилия в семье. И если на консультациях юристы работают как волонтеры, то как адвокатам во время сопровождения дел в судах им нужно помогать, потому что у женщин, которые приходят к нам, на это, как правило, средств нет.
N: — Чем закончилась эпопея с уголовными делами в отношении вас?
В.Ч.: — Уголовное дело (об уклонении от исполнения закона об иностранных агентах. — N) закрыто за отсутствием состава преступления. Обе организации — и фонд, и союз — выведены из реестра иностранных агентов, хотя в нашем государстве это не всегда означает окончание проблем. Так что поживем — увидим.
