«Город должен развиваться на запад и восток»

Ростовская ГК «Южный градостроительный центр» разрабатывает генпланы и схемы территориального развития для разных регионов России, используя собственную методику определения проблем в жизни города. Глава этой группы, а также вице-президент Союза архитекторов России Юрий Трухачев считает, что в генплан Ростова необоснованно пытаются заложить стремительное развитие жилищного строительства, не обращая внимания на экономику города, транспортные проблемы, а также за счет рекреационных земель. Собственную методику диагностики болезней города и определения путей их лечения компания воплотила в генплане Калининграда, который проходит публичные слушания.

N: — Какие градостроительные проблемы Ростова вы считаете главными? Ю.Т.: — Главная проблема Ростова — внесение изменений в генплан города, которые должны быть утверждены городской Думой. Рассмотрев его в Союзе архитекторов Ростовской области, мы дали свои замечания, предложения, но ответа, к сожалению, не получили. С таким отношением мы сталкиваемся впервые, ведь Ростовская организация Союза архитекторов России объединяет архитекторов, которые, собственно, и создали этот город. Среди нас еще есть люди, которые восстанавливали город после войны. В то время французов не приглашали.

Нас беспокоит суть поставленных в генплане вопросов. Например, каким образом будет достигнута планируемая численность населения Ростова (прирост 260 тыс. человек за 20 лет). Численность населения — это краеугольный камень генерального плана для последующих расчетов. Эти люди должны откуда-то появиться, быть обеспечены рабочими местами, территориями для проживания. В генплане обозначено около 70 площадок для комплексной жилой застройки. Крупные массивы — это территории за Северным кладбищем (по емкости это примерно 1,5 СЖМ), левый берег Дона напротив центра, район Мертвого Донца (это еще 1,5 СЖМ). Кроме того, район выносимого аэропорта.

N: — В чем состоит сложность освоения новых территорий? Ю.Т.: — К 70 площадкам надо подвести коммуникации. Представляете, какая нагрузка ляжет на коммунальный комплекс и существующие сети. Сделать можно все, но сколько это будет стоить? Я еще не говорю о транспорте, потому что увеличивается нагрузка на существующие магистрали. Транспортные потоки с Северного стоят в пробках утром и вечером, а севернее СЖМ появится такой же Суворовский, подключенный к тем же магист­ралям. Я был в Китае. Это город численностью 15 млн человек, центр агломерации в 25 млн человек, все в кранах, идет строительство. Но самое интересное, что в транспорте никто не давится, все сидят. Я был поражен. Архитекторы и строители показывали новые районы. Первым делом они делают полную инженерную подготовку, транспортные магистрали. У нас, если пришел инвестор, на него молятся. Он выхватил кусок земли, построил, что и как захотел.

N: — Что еще в генплане вызвало у вас сомнения? Ю.Т.: — Вынос предприятий за пределы города. В советское время, когда развивалась индустрия, у нас были вредные предприятия, например литейное производство на «Красном Аксае» в центре города. Набережная была отсечена промпредприятиями. Их, безусловно, надо выносить. Но зачем выносить предприя­тия, обеспеченные инфраструктурой, а главное — транспортными связями? Из центра выносятся предприятия, занимающие 260 га, а на их месте размещаются жилье и торговля. Москва сегодня меняет стратегию и занимается реконструкцией промтерриторий в центре под инновационные невредные производства. К этим площадкам подведена вся инфраструктура, не надо кардинально менять транспортную схему. Например, в генплане показан полный вынос «Роствертола» в Батайск. Там работают высококвалифицированные рабочие. Как они будут ездить в Батайск утром и вечером, я не представляю. Никто не задумывается над экономикой города. В 1990-е годы после разрушения промышленности торговля и южная предприимчивость позволили ростовчанам справиться с экономическими проблемами. Но и теперь почему-то в приоритете остаются торговля и жилье. А где же промышленность, добавочная стоимость, налогооблагаемая база, «индустриальное сердце юга России», где будет развиваться импортозамещение?

N: — Это же государственные приоритеты — развивать промышленность, или нет? Ю.Т.: — Нет, это муниципальная политика: или отнимать землю у предприятий, или создавать им благоприятные условия. Я был в Астрахани и видел, как возят на газокомбинат за город рабочих: весь город перекрывают утром и вечером. В Ростове хотят устроить такое же?

N: — Современный город должен давать возможность не только работать, но и хорошо отдыхать. Где это возможно в Рос­тове? Ю.Т.: — Давайте возьмем левый берег Дона — самую узкую часть поймы между Ростовом и Батайском шириной 10 км. Это экологическая составляющая города, его легкие, определяющие микроклимат Ростова. Во всех генпланах она закладывалась как рекреационная зона. Отдых ростовчан может быть только у воды, потому что вы не пойдете в степь загорать. В 1960-е годы работал городской пляж, потому что там высокая зелень, хорошая продуваемость, комфортная среда. После попадания с полей пестицидов и гербицидов состояние воды ухудшилось, там отдыхать перестали. Но на Гребном канале — чистейшая вода, там идет инфильтрация донских вод. В свое время на пойме закладывалась система аква- и гидропарков, т. е. увеличение пляжной зоны с чистейшей водой. Отдых выходного дня у миллионного города и Батайска очень востребован. Сейчас планируется лишить территорию этого статуса и построить там жилье и административные здания. Сегодня в этой зоне обозначены территории городских лесов, которые по статусу нельзя застраивать. Как только статус рекреационной территории уходит, эту землю можно продать. В городе вся земля распродана. В мире существует практика, что целесообразнее сдавать земли в аренду. Если нужно стимулировать развитие предприятий, каких-то учреждений, жилья, можно понизить ставку аренды. Если надо удалить что-то из города, можно повысить ставку, и предприятие уйдет само. Так работают рыночные механизмы.

N: — А инвесторы захотят строить на левобережье? Ю.Т.: — На левобережье с массовой застройкой не пойдет ни один инвестор, потому что там 12 м ила. Вначале его нужно вскрыть и куда-то положить. Потом намыть песок на высоту 4,5 м — это по СНиПам. Потом надо вбить сваи, которые дойдут до упора, т. е. на глубину 30 м, а то и больше. Элементарный расчет говорит о том, что это дорогое удовольствие.

N: — А кому надо застраивать пойму Дона? Ю.Т.: — Ростов существует несколько веков. За это время жилой фонд города достиг 20 млн кв. м. За следующие 20 лет по генплану его надо увеличить вдвое. У нас что ли инвес­тиционный или строительный бум? А для такого объема нужны свободные территории.

N: — Чем грозят ошибки, заложенные в генплан? Ю.Т.: — Для меня город — это система из 4 составляющих: социум, экология, экономика и пространство, которые существуют в нескольких масштабах времени. Первый — это время жизни города. Второй — эпохи, проходящие через город. Третий масштаб — срок жизни человека. Делая генплан, мы создаем модель этой системы, смотрим, как она будет работать. Ошибки градостроителей стоят очень дорого. Например, развитие Волгодонска в соответствии с генпланом запроектировали на территории просадочных грунтов толщиной 25 м. Для массового строительства домов срезали почвенный слой, а просадочные грунты очень боятся воды. Проведенные сети стали течь. В результате в 1980-е годы пришлось выселять 11 девятиэтажных секций, потому что они дали неравномерные усадки. Подкрановые пути «Атоммаша» высотой с 17-этажный дом начали проседать. Двухэтажный детский сад на полтора метра ушел в землю.

N: — Как, на ваш взгляд, должен развиваться Ростов? Ю.Т.: — Еще в 1928 году после слияния Ростова и Нахичевани стратегию компактного города разработал академик А. Иваницкий. Получилась замечательная схема расположения города вдоль реки. Мы доработали схему. Город должен развиваться не на север и юг, а на запад и восток, захватывая Аксай. Перенос центра города можно было бы заложить в район существующего аэропорта, 2,5 км эспланады из взлетной полосы были бы как раз кстати. Сейчас вокруг него огромная зона ограничений по этажности, которой не будет после выноса, а значит, можно дальше развивать город.

N: — А как решать транспортные проб­лемы, ставшие слишком острыми? Ю.Т.: — Сначала надо сделать выбор между автомобильно ориентированным городом или городом, где преимущество имеет общест­венный транспорт. Если смотреть на мировую практику, то лучшие достижения в этой сфере у Латинской Америки. Весь мир у нее учится. По выделенной полосе движутся метроавтобусы. Остановки — закрытые, чтобы туда зайти, надо оплатить проезд. Стеклянные двери на остановке открываются, только когда подходит автобус. За 1 минуту все входят и выходят. Светофоры отрегулированы таким образом, что автобус идет четко по зеленой волне, следуя графику, как в метро. Провозная способность этой сети такая же, как у метрополитена, а затраты в сто раз меньше. У нас же рисуют какие-то эстакады. Южный градостроительный центр заканчивает работу над генпланом Калининграда. Мы заложили планировочные решения для комплексной транспортной схемы города. По программе ООН нас попросили посчитать количество выбросов от автотранспорта к 2035 году. Изменив структуру городского транспорта и проведя ряд мероприятий, мы сократили количество выбросов при увеличении пассажиропотока. Выбросы СО2 создают парниковый эффект, с чем борется весь мир. Кроме того, эти выбросы образуются на высоте 1 м, это зона где дышат наши дети. Эти изменения коснулись и организации движения. Когда у общественного транспорта есть преимущество, горожане отказываются от личного автомобиля, пользоваться им невыгодно. Центр, как правило, делают транзитным. Там можно проехать, высадить пассажира, но нельзя стоять. Парковки платные и достаточно дорогие. Вот и все. Включается рыночный механизм регулирования. Вместо расширения магистралей, полосы движения транспорта во всем мире заужают. На Западе полос движения в центре меньше, чем у нас. У них едут, а не стоят. Это все закладывается в генплан, но в ростовском генплане мы ничего этого не увидели. Более того, заметили множество дорог, переходящих из одной категории в другую, т. е. создаются бутылочные горлышки — причины пробок.

N: — Во что может вылиться такое отношение? Ю.Т.: — Если такой сложный организм, как город, не планирует свое будущее, он бездарно тратит деньги. Надо выявлять проблемы и планировать их решение, выставляя приоритеты. Иначе у города начнутся необратимые процессы. Как у человека существует понятие гомеостаза: давление, состав крови и т. д., так и у города. Это показатели, определяющие его состояние. В нашей компании есть Лаборатория системного анализа города, мы можем определить его «болячки» и предложить варианты их лечения. В случае с ростовским генпланом предложенные решения и наше видение не совпадают. На наш взгляд, генплан загоняет «болячки» еще глубже.

N: — Давайте перейдем с уровня генплана на более низкий — Правила землепользования и застройки (ПЗЗ). Недавно на публичных слушаниях из них убрали ограничение в 20% при изменении параметров строительства. Теперь застройщики могут построить все что угодно в любом месте? Ю.Т.: — У нас благими намерениями вымощена дорога в ад. Помню, когда в стране только начинали разрабатываться ПЗЗ, не буду называть, в каком городе, я пришел к мэру, чтобы объяснить ему, что такое ПЗЗ. Он слушал, слушал, потом спросил: «Если это нарисовано так, то я не смогу изменить это на это?» Я ответил: «Документ является законом, если он утвержден городской Думой». «Давай подождем с этим документом», — последовал ответ.

N: — В Ростове есть нормы градостроительного проектирования, в которых указана допустимая плотность застройки. Примерно в 90% проектов она нарушается. Для чего тогда существуют эти нормы? Ю.Т.: — «Мина» заложена в Градостроительном кодексе. В прошлом году я был на слушаниях в Думе по поводу его 10-летия. Сами авторы хватаются за голову: «Мы не думали, что он будет жить такой жизнью». За это время вышло свыше 70 поправок в кодекс. Разве это документ? К 2004 году уже прошла приватизация промышленности, недвижимости, осталась земля. Градостроительный кодекс юридически закрепил приватизацию земли. Для этого понадобились генпланы, ПЗЗ и т. д. Ни о каком градостроительстве, ни о каких жителях в этом кодексе речь не идет. Там заложен примат собственника перед интересами общества. Кодекс на сегодняшний день свою задачу выполнил, земля запущена в коммерческий оборот. Чтобы развивать города для людей, необходимо принципиально менять Градостроительный кодекс.

N: — При выдаче разрешений на строительство Департамент архитектуры не проверяет качество проекта, а лишь в течение 10 дней выдает бумагу. За качество отвечает один эксперт, который мог ошибиться или на что-то закрыть глаза. Кто же должен защищать права жителей? Ю.Т.: — За качество проекта отвечают проектировщик, заказчик и эксперт. Например, в Китае строится жилой дом, на каждую квартиру запланировано минимум одно место на подземной стоянке. Нет места на стоянке, нет квартиры. В Пекине многие люди не могут зарегистрировать купленную машину из-за отсутствия гаража или стоянки.

N: — Ростовские застройщики говорят, что они не могут строить дома с количеством машино-мест, равным количеству квартир, поскольку квартиры будут стоить дорого. Ю.Т.: — Еще Карл Маркс писал, что капитализм надо обкладывать флажками, т. е. ограничивать поле, на котором он может действовать. Эти границы — законы, в рамках которых работает весь мир. Во Франции был очень простой градостроительный закон: внизу течения реки делается водозабор, а вверху — очистные сооружения. И строители вынуждены сделать такие очистные сооружения, чтобы потом из этой реки можно было пить воду. И при сдаче в эксплуатацию, после подписи комиссии мэр становился и пил из стакана очищенную воду.

N: — Ростовские власти могли бы сейчас принять какие-то нормы, чтобы решить вопрос с машино-местами в строящихся домах? Ю.Т.: — Это непопулярные меры, на которые власть не пойдет. Должен быть комплекс мероприятий. Таким примером является Москва. Сегодня много говорят об инвестициях в город извне. Возрождение города зависит не от обширных программ внешней помощи, а от изменения методов внутреннего управления. Город — это живая саморегулирующаяся сис­тема, он не жертва внешних обстоятельств, все зависит от его внутренней жизни.