«Я случайно очутился в роли преподавателя физики в ростовской гимназии»

Топ-менеджер Владимир Ермолов, желая помочь детям, которые остались без уроков физики, взялся вести этот предмет в 7-х и 8-х классах ростовской гимназии. Ему удалось вызвать интерес у школьников нешаблонной манерой преподавания и общения. Руководитель бизнеса жертвовал своим сном, чтобы совместить две работы. Впрочем, предприятие от этого только выиграло.

N: — Обычно N подводит итоги календарного года, а с вами хотелось бы поговорить о событиях школьного. Каким образом топ-менеджер предприятия начал работать с детьми?

В.Е.: — Я совершенно случайно очутился в роли преподавателя физики в ростовской гимназии. Общаясь в группе выпускников Президентской программы, я узнал, что в школе, где учится ребенок моего товарища, нет учителя физики. Я выразил свое сожаление и даже не знаю, как так получилось, но мне предложили попробовать временно стать учителем. У меня был педагогический стаж в железнодорожном техникуме и РГУПС, когда я учился в аспирантуре. Однако для работы в школе надо было пройти курс повышения квалификации, где объясняют, как необходимо преподавать, оценивать учеников, какие для этого существуют нормативные документы и т. д. Я экстренно прослушал курс, сдал соответствующий тест, и директор школы предложил мне временное сотрудничество, пока они не найдут достойного кандидата.

N: — Чем была вызвана такая чрезвычайная ситуация?

В.Е.: — Когда я окунулся в проблемы школы поглубже, в одной статье прочитал, что в России среди выпускников педагогических вузов примерно половину составляют психологи, еще какую-то значительную часть — филологи и математики, а на учителей физики приходится лишь 3%.

N: — Сказывается, что на педагогов учатся девушки, а они редко увлекаются физикой?

В.Е.: — Возможно. Думаю, у нас так сформированы семейные ценности, что мужчине нужна более высокооплачиваемая работа, чем та, что может предложить школа. К сожалению, на зарплату учителя сложно обеспечить семью. Я работал на полную ставку и на руки получал деньги, которые на своем предприятии зарабатываю примерно за пару дней. С моей стороны это был порыв души — просто захотелось помочь. Конечно, в должности учителя со временем можно, наверное, повысить квалификацию и достойно зарабатывать, но на это уходят годы, после вуза сложно, как мне кажется, материально пережить начальный период в роли учителя.

N: — Видимо, уже сам факт, что мужчина ведет урок в школе, привлекателен для детей.

В.Е.: — Я считаю, что гендерное разделение не очень важно. Я пытался применять какие-то наработки Антона Семеновича Макаренко, о которых когда-то с интересом прочитал в «Педагогической поэме». Больше всего меня «зацепило» уважительное отношение со стороны взрослых к детям. В работе учителя это важнее, чем то, кто преподает — мужчина или женщина.

Когда я пришел в класс, сразу объявил: «Уважаемые коллеги! Я не профессиональный учитель, я буду изучать науку вместе с вами, поэтому вы для меня не подчиненные или ученики, а коллеги. Мы будем вместе ставить опыты, решать задачи и узнавать что-то новое». Я старался обращаться к ним по имени-отчеству, но поскольку запомнить всех 250 человек за короткий промежуток времени трудно, я чаще использовал слово «коллега». Наверное, им это очень нравилось. Сначала, как обычные дети, они начали над этим подшучивать, но потом даже друг друга начали называть коллегами. Им по 13-14 лет, как и моей младшей дочке — мы с ней часто общаемся, я знаю, какие у нее переживания, потребности. Взрослые смотрят на них как на детей, а им не хватает равного отношения. Когда начинаешь им это давать, возникает большее взаимопонимание.

N: — В какой момент вы ощутили смену отношения?

В.Е.: — Они стали посещать занятия, ответственно относиться к домашним заданиям. Хотя было сложно, были и плохие оценки, неаттестации, но им было важно, что с ними общаются как с полноправными участниками процесса обучения. Я не отслеживал статистику по другим предметам, но у меня проблем с посещаемостью не было.

N: — Как проходил урок? Вы использовали какие-то необычные приемы?

В.Е.: — Я не знал каких-то нюансов: например, что в обозначении «кг» букву «г» нельзя писать как печатную, потому что на ЕГЭ это будет расценено как ошибка. Процесс проведения урока также регламентирован. В начале занятия надо проверить домашнее задание, в конце — подвести итог. В ходе урока желательно успеть провести лабораторную работу, опросить учеников, активизировать пассивных слушателей... Дети, конечно, управляемые, но они сразу чувствуют, если с ними пытаешься хитрить, а если ведешь открытый честный разговор, то диалог выстраивается легко.

Немаловажный фактор — мне ни разу не пришлось повышать голос. На собраниях я слышал от родителей, что детям нравится, что урок проходит в нормальной тональности. А необычные приемы — это обычные демонстрации физических законов. И я старался проводить их как можно больше. Именно это увлекает и запоминается из того, что было в школе.

N: — Как вам удавалось сохранять душевное равновесие?

В.Е.: — Нужно постараться понять ситуацию. На учителей ложится огромная нагрузка, надо выставить неимоверное количество оценок в электронных дневниках. Сидишь до 12 ночи, выставляя эти оценки, потом оказывается, что что-то пошло не так...

У меня был интересный опыт, когда я присутствовал на собрании в качестве учителя, а потом пошел на собрание в школу моей дочки. На этом контрасте я ощутил, какую атаку ведут родители на учителей, считают, что к их детям предвзято относятся, хотя сами они не понимают тонкостей работы учителя. На мой взгляд, родителям надо с пониманием относиться к учителям, поддерживать их авторитет и уважительно отзываться в разговоре со своими детьми. Учителям очень трудно работать. Но детям в пубертате тоже нелегко.

N: — Вам удалось найти подход к проблемным детям?

В.Е.: — Главное — найти подход к себе. Мне нравится фраза, написанная в самолетах: «Сначала наденьте маску на себя, потом на ребенка». В первую очередь надо самому спокойно относиться к любой ситуации. Мне в этом помогало то, что школа — это неосновное место моей работы. Я выстроил правила коммуникации с детьми, объяснил мои требования, дал источники информации и т. д. — в этом мне помог просмотр видеоуроков талантливых учителей. Кроме того, мне повезло, что в этой школе директор принял отличное решение — на время проведения уроков складывать сотовые телефоные на специальную стойку и переводить их в беззвучный режим. Я показывал личный пример — отправлял туда телефон первым. Конечно, наши дети очень сообразительные. На первых уроках оставалось несколько телефонов, выпущенных в прошлом веке, но потом с этим проблем не было. Наверное, они поняли, что на уроке может быть интереснее, чем в телефоне.

N: — Как вы объяснили детям требования дисциплины?

В.Е.: — Я не говорил, что надо делать так или иначе. Наоборот, я им дал большую свободу, чем у них была. Я им разрешил сидеть там, где они хотят. Сначала все, как обычно, потянулись к задним рядам. Потом они заметили, что на этом предмете происходит демонстрация физических явлений: как падает какое-то тело, как взаимодействует с другими, что происходит при нагревании. С задних рядов этого не видно. Им стало интересно, и началась борьба за первые места.

N: — Что вы делали, если кто-то начинал мешать проведению урока?

В.Е.: — Двух одинаковых классов не было, а у меня было пять 7-х классов и четыре 8-х. Кого-то надо было рассадить, а кого-то, наоборот, поддержать. Например, одна девочка сильно расстраивалась, когда получала отметку ниже пятерки. Мы с ней поговорили, и ей легче стало, и, по-моему, даже отношения между детьми в классе изменились.

В ситуациях, когда кто-то пытается сорвать урок, надо быть последовательным, но спокойным. Например, мальчик на перемене разбросал по классу бумажки. Я ему говорю: «Вот веник, убирайте». Он отказывается. Я повторяю. «А что, вы мне двойку поставите?» — «Нет, вы уберете, и мы разойдемся». Моя настойчивость достигла цели.

На самом деле у преподавателя много инструментов воздействия. Если кто-то разговаривает на задних рядах, можно провести опрос среди отвлекающейся группы или просто пройти мимо и показать взглядом, что все видишь. На первых уроках я выуживал спрятанные телефоны и просил отнести их, как я называл, в «стойло». Я сразу объяснил, что хочу работать честно, без лицемерия. А лицемерие появляется тогда, когда учитель видит, что ученик отвлекается, но не предпринимает никаких действий. Я где-то слышал, что харизма — это способность исполнять свои обещания. Я старался именно так и поступать.

N: — А как вы поступали с детьми, которым интересны другие предметы, а физика — это не их мечта?

В.Е.: — Мои уроки были максимально наполнены демонстрацией явлений, физических законов. То, что я сам, учась в школе, читал и не понимал, я старался показать наглядно. Я учил рисовать используемые установки с натуры. Детям были интересны разнообразные подходы. Я сам был очень увлечен и хотел чему-то научить детей.

N: — Если учитель любит свой предмет, рассказывает о нем в увлекательной форме и к тому же хочет добиться результата — это мечта для школы.

В.Е.: — Да, но было тяжело, потому что нагрузка составляла 36 часов в неделю: три дня по 6 уроков. Мне пошли навстречу и составили расписание без «окон». На переменах передохнуть не удавалось, потому что всегда обступали дети, чтобы что-то спросить, похвастаться или просто что-то рассказать. Это мне еще повезло, что я не курю, а то пришлось бы бросать. Потом я ехал на завод и решал текущие проблемы. Вечером надо было готовиться к следующим урокам, проверять контрольные и лабораторные работы, тетради, выставлять оценки — это еще примерно те же 36 часов в неделю.

N: — Вы не переживали стресс по поводу того, что, занимаясь школьными делами, пострадает бизнес?

В.Е.: — Я думаю, что для бизнеса это было полезно. Мои сотрудники стали более самостоятельными в принятии решений. Во время уроков я телефоном не пользовался, а когда перезванивал по пропущенным звонкам, оказывалось, что вопрос уже решен и без меня. Когда я заметил этот результат, мой подход к подчиненным стал более доверительным, я начал поручать им большее количество задач. Раньше я вмешивался в процесс, навязывая специалисту свое видение, а теперь управление пошло по канонам: люди работают на результат и получают за это вознаграждение. В 2024 году мы приросли на 18%, хотя в плане было 15%. Для меня как руководителя этот период был испытанием, но я стал сильнее. Стресса я не испытывал, но физически было тяжело все успевать.

N: — Сколько часов оставалось на ночной сон?

В.Е.: — 4-5 часов. В таком режиме пришлось жить полгода: с сентября по январь. Этот опыт натолкнул меня на мысли о том, что бизнес, нуждающийся в технических специалистах, мог бы взять определенное шефство над школами. Например, в школе, где я преподавал, оснащение кабинета физики было на высочайшем уровне — мне удалось показать детям все, что предусмотрено программой. Однако, я уверен, что так не везде. Предприниматели могли бы прийти в школу и спросить, что нужно, предложить, чтобы их сотрудники провели открытые уроки или даже вели физику, химию или кружок черчения в течение определенного времени, чтобы привить детям любовь к естественным наукам. Можно взять шефство над учителями — выделить им гранты. Я как руководитель предприятия готов финансировать гранты, конкурсы для молодых учителей физики, или же просто выплачивать надбавку к зарплате 10 тысяч рублей в месяц. Если мы хотим развивать бизнес не только в ближайшие несколько лет, а хотя бы на перспективу 10-15, то нужно заниматься детьми.

Например, я очень благодарен за свои навыки и умения одному очень хорошему человеку. Это Владимир Александрович Зайцев, который был в школе моим учителем по труду и вел детский кружок в Доме пионеров. Благодаря его уважительному подходу к воспитанникам я увлекся техникой. Если кто-нибудь из моих 250 учеников вспомнит меня добрым словом, то и жизнь будет прожита не зря.

N: — Есть ли у вас желание принять очередной жизненный вызов в будущем?

В.Е.: — Да. Я взял перерыв в преподавательской деятельности, поскольку хочется передавать детям самое новое и интересное, а это связано с искусственным интеллектом. По этой причине я снова сел на студенческую скамью: буду поступать в магистратуру петербургского университета ИТМО, чтобы изучать искусственный интеллект. Я уверен, что пятая технологическая революция, которую мы переживаем в связи с искусственным интеллектом, еще не до конца населением осознана. Мы получили колоссальный ресурс, что может дать большой толчок и для бизнеса, и для человека.

ТАКЖЕ ПО ТЕМЕ

Практика бизнеса

«Я был тогда уверен, что завод сгорит дотла»

Ранним утром 10 января БПЛА попал в здание склада производителя пластиковых напольных конструкций ООО «Пластфактор», расположенного в Мясниковском районе.  Гендиректор предприятия Владимир Ермолов рассказал корреспонденту N подробности борьбы с огнем, пламя которого поднималось над зданием горящего склада на 20-30 метров. Пожарным расчетам при помощи сотрудников предприятия в течение дня удалось побороть пожар и не допустить переброски пламени на производственный корпус. Предприятие потеряло только склад площадью 2000 кв. м благодаря соблюдению противопожарных мероприятий и использованию огнестойкого сырья.