Масштабные археологические изыскания оплачивает бизнес

Игорь Гудименко (справа). Фото автора. N: — Несмотря на погоду, сезон у археологов не заканчивается? И.Г.: — Конечно, зимой полевые работы прекращаются. Тут надо учитывать и возможности людей, и то, что осадки могут повредить находки. Буквально на днях закончила работу экспедиция, обнаружившая древнее поселение недалеко от строительной площадки будущего аэропорта. Для инвесторов крайне важны сроки, и наши коллеги, пользуясь теплыми днями, оперативно закончили раскопки, теперь там могут беспрепятственно проводить строительные работы. Наша экспедиция сейчас работает над исследованием одного из курганов близ хутора Камышеваха, скоро тут начнется строительство коттеджного поселка. Эта курганная группа была обнаружена еще в советское время, территория была распахана под сельхозугодья, но за ней сохранялся охранный статус. Теперь для застройки необходимо исследовать этот участок, прежде чем придет техника. Планировалось, что экспедиция будет небольшой, но курган, как это часто случается, оказался с сюрпризами, мы обнаружили уже более десятка погребений, предварительно датируемых III–II тысячелетиями до нашей эры. Погода ухудшается, работаем урывками, пока нет дождя, ставим навесы, сейчас главное — завершить работы до зимы.

N: — Владельцы участков вынуждены ждать, пока археологи завершат работу? И.Г.: — Не только ждать, но и финансировать раскопки. Подавляю­щее большинство экспедиций финансируется за счет бизнес-проектов. У Ростовской области и Краснодарского края очень богатое прошлое, тут исторические объекты на каждом шагу, обнаружить следы древних можно в самых неожиданных местах. Естественно, ни у кого не найдется столько средств, чтобы систематичес­ки обследовать тысячи курганов, которые несложно заметить, например, у трасс и просто в полях. Поэтому все эти объекты ждут, пока участок кому-нибудь понадобится. Без проведения археологических изысканий невозможно получить разрешительные документы для строительства. Возможно, я оптимист, но закон сейчас очень хорошо охраняет исторические ценности, и мало кто идет на нарушения.

N: — Археологические работы дорого обходятся заказчикам? И.Г.: — Как минимум недешево. Работа экспедиции стоит сотни тысяч рублей. Последние несколько лет в регионе идет постоянное строительство крупных объектов, трубопроводов, развитие телекоммуникационных сетей, и каждый такой объект сначала обследуют ученые.

N: — Если кто-то при проведении работ обнаружит захоронение и решит не сообщать о находке, ему что-то грозит? И.Г.: — Во-первых, для получения разрешения на строительство необходимы документы об отсутствии археологических объектов, иначе потом будет сложно оформить ввод в эксплуатацию. Во-вторых, наши земляки в хорошем смысле слова тщеславны. А тут у каждого есть шанс войти в историю, сделать личный вклад в науку — ведь уникальная находка может ждать в любом месте. Вот, к примеру, в прошлом году мы закончили масштабную экспедицию на месте строительства второй очереди Красносулинского металлургического комбината. Руководство шло нам навстречу, мы получили всестороннюю поддержку и сделали ряд ценных находок, обнаружили место встречи двух древних культур. Находки освещались в прессе, и конечно, интересующиеся сотрудники комбината могли первыми увидеть будущие экспонаты музеев.

Мы всегда открыты и рады ответить на все вопросы. В текущей экспедиции к нам постоянно приходят гости из ближайших поселков, приезжают журналисты. Можно, конечно, огородить все и отправлять людей с вопросами в музеи. Но зачем? Приятно ведь не просто рассматривать в залах древние горшки и пуговки, а узнавать: «Вот это нашли рядом с моим домом, я там был».

N: — О чем спрашивают чаще всего? И.Г.: — Мы буквально ежедневно боремся с мифами о древнем золоте. Принято считать, что чуть ли не каждый курган в Ростовской области обязательно должен таить золотые клады, которые стоят огромных денег. Опасная глупость, которая погубила массу ценных объектов. Золото в курганах — редкость, такие находки бывают не каждое десятилетие. Находки в курганах не имеют большой материальной ценности. Как только черепок, сережка, оружие извлекаются из захоронения с нарушением процедуры, они становятся обычным ветхим мусором. Без профессиональной подготовки вообще сложно отличить кости, которым несколько тысяч лет, от окружающей породы.

N: — Среди археологов тоже есть конкуренция? И.Г.: — Интерес к науке и достаточное финансирование, конечно, привели в профессию немало случайных людей. Доходило до того, что, получая заказ путем откровенного демпинга, результаты попросту фальсифицировали. Но такие компании на рынке не задерживаются, к тому же руководить экспедицией может только квалифицированный, опытный историк, написавший десятки научных отчетов, проверенных и утвержденных Институтом археологии в Москве, имеющий безупречную репутацию, и рисковать статусом и карьерой ради сиюминутной выгоды такой человек не станет. Так что сейчас в археологии не конкуренция, а даже наоборот, дефицит кадров.

N: — А как обстоит дело с техническим оснащением? И.Г.: — В американских фильмах часто показывают, как в экспедициях прямо на месте проводят углеродный анализ, реставрацию, посреди зимы расчищают находки в теплых павильонах. На самом деле так не работают нигде. Просто нецелесооб­разно тратить массу средств, чтобы организовать лабораторию с энергоемким оборудованием. У нас используется современная строительная техника, нам облегчают жизнь цифровые приборы. Но большая часть работы выполняется, как и сто лет назад, на земле, с кисточкой, карандашом, с головой в пыли.