«Мы строили завод на века»

Производитель круп видит выгоды в создании собственной торговой сети, а также продаже готовой продукции на экспорт в Израиль, Турцию и арабские страны. Наряду с переработкой увеличить конкурентоспособность и отдачу зернового бизнеса, по мнению гендиректора агрофирмы Виктора Бородаева, позволит вступление России в ВТО: с рынка уйдут неэффективные собственники, уступив место и земли эффективным, появится возможность приобретать сельхозтехнику по мировым ценам.


N: — Сколько продукции выпускает ваш новый завод сегодня?

В.Б.: — Завод полностью построен и рассчитан на две производственные линии, которые при полной загрузке могут перерабатывать 150 тонн зерна и производить 100 тонн круп в сутки. Пока мы оборудовали и запустили первую линию и можем получать 50 тонн круп в сутки. В год на этой линии мы можем перерабатывать 25 тысяч тонн зерна — примерно четверть всего производимого агрофирмой объема. Если вся получаемая крупа будет реализовываться, линия будет работать круглосуточно. Если мы увидим, что рынку не хватает нашей крупы, — поставим вторую линию. Для этого нам нужно будет лишь дополнительно закупить и разместить оборудование, затратив еще около 40 млн рублей. На сегодняшний момент мы уже вложили в строительство и оборудование 140 млн рублей собственных средств. Сейчас мы заканчиваем работы по обустройству бытового корпуса, склада готовой продукции, благоустраиваем территорию завода. Планируем построить еще элеватор и мельницу, по мере роста объемов производства заведем на территорию ж.-д. ветку, будем грузить и отправлять готовую продукцию в вагонах. Это крупнейший в стране завод с импортным оборудованием, аналогов которому здесь нет.

N: — Будут ли ваши крупы отличаться по качеству?

В.Б.: — Безусловно, круп подобного качества на прилавках российских магазинов вы не встретите. Мы используем оборудование в том числе немецкой марки F.H. SCHULE Mühlenbau GmbH и применяем технологию резки зерна. В России в основном используется технология дробления, крупы делаются на вальцах с использованием молотковых дробилок. Наша крупа получается однородная, из одинаковых по размеру частиц, легко варится, в ней нет муки, пыли. Зерно режется, потом рассевается на фракции, в этот момент с помощью аспирации из него отсасываются все примеси. Из каждого вида зерна, которое перерабатываем, мы можем делать несколько видов круп, фракции которых различаются по своему размеру: например, крупную, среднюю, мелкую. Это удобно, поскольку покупатель сможет выбрать ту крупу, которая подходит именно ему, например мелкую, чтобы сварить кашу ребенку. Сегодня мы производим пшеничную, ячневую, гороховую, овсяную, перловую и другие крупы.

N: — Куда вы продаете крупу?

В.Б.: — Каналы сбыта еще не налажены, поскольку мы недавно запустили завод. Мы получили продукцию, нарабатываем ее, оформили все сертификаты качества — это требует времени. Мы строили завод на века и сейчас изучаем рынок, чтобы понимать, как лучше реализовывать продукцию. Ездим на выставки, раздаем сетям и торговым организациям прайс-листы, планируем запускать рекламную кампанию и выделяем на это большой бюджет. На 25 октября запланировали презентацию завода, пригласим СМИ, телевидение. Будем делать наглядную агитацию с помощью баннеров. Освоение рынка — очень непростая задача. Например, сейчас мы приходим к выводу, что, скорее всего, пойдем по пути создания собственной торговой сети, поскольку условия, которые предлагают ритейлоры, нам кажутся невыгодными. Они готовы продавать вместо крупы отруби, если на этом можно заработать. Например, «Магнит» покупает у производителя не очень качественную крупу по 10 рублей, а продает по 19, то есть почти со 100-процентной наценкой. Наша крупа стоит не 10 рублей, а 14. Мы хотим добавить еще два рубля — затраты по торговле и прибыль — и продавать по 16 рублей конечному покупателю. Это будет выгодно и нашим покупателям, и нам.

Помимо наценки сети требуют от производителя уплату 10-процентного бонуса, сами же обещают выплаты через полгода. Производитель должен сам продукцию привезти, забрать, сети же при этом ни за что не отвечают. Я бы сказал, что из производителя вьются веревки. От этого страдает в первую очередь население. Многие продукты питания, доходя до конечного потребителя, становятся в 4–6 раз дороже.

Конечно, мы ориентируемся и на экспорт нашей продукции в Израиль, Турцию, арабские страны.

N: — Как будет организована ваша торговая сеть?

В.Б.: — Я думаю, что мы разработаем модульный проект быстровозводимых зданий и будем строить их в Ростовской области и по всей России под брендом «Полиприлавок». Нам нужно будет только найти места под установку этих сооружений. Будем продавать все то, что производим, а также сопутствующие товары: крупы, муку, сахар, мед, мясо под брендом «Сделано на Дону». Сколько подобный проект будет стоить, мне пока сказать сложно.

N: — Как быстро планируете окупить вложения в строительство завода?

В.Б.: — Инвестиции окупятся довольно быстро, главное — что это собственные, а не заемные средства, их не надо срочно возвращать. Конечно, окупаемость напрямую зависит от нашего продвижения на рынке. Хочу отметить, что мы не закладывали большую рентабельность производства. Собираемся дополнительно получать 15–20% на каждом килограмме продукции, которую мы выращиваем. Для нас важно то, что мы перестанем быть сырьевым придатком и зависеть от госрегулирования рынка. Мы хотим расширять производство, чтобы перерабатывать как можно большую часть урожая.

N: — Какой урожай зерна собрала агрофирма в этом году?

В.Б.: — Урожай составил 82 тысячи тонн, мы недобрали в пределах 25% к тому, что ежегодно собираем. Урожайность ранних зерновых, колосовых и бобовых культур в этом году — 31,2 ц/га. Это не наша цифра, наша обычно составляет 43–44 ц/га. Причины этого разные, в основном — погодные условия. Однако мы все равно собрали урожай лучше, чем наши соседи. В этом году у нас неплохая урожайность кукурузы — 50 ц/га, подсолнечника — 20 ц/га.

N: — Вам удается совершенствовать технологии?

В.Б.: — Мы занимаемся этим постоянно. Вся наша деятельность направлена на то, чтобы сберечь влагу в почве, потому что от ее наличия напрямую зависит урожай. Кроме того, мы все время стараемся повышать производительность труда, чтобы меньше средств затрачивать на производство зерна и тем самым увеличивать его рентабельность. Для этого мы ежегодно обновляем технику. Раньше у нас работало 1100 человек, сейчас — чуть больше 500, и они хорошо зарабатывают. Один сотрудник производил продукцию на 400 тысяч рублей, сейчас — на 1,7–1,8 млн рублей. Улучшаются финансовые результаты, выручка постоянно растет, сегодня это 850–900 млн рублей в год. Мы имеем высокую рентабельность производства (около 70%) и получаем достаточную прибыль (больше 300 млн рублей в год). Развиваемся полностью за счет прибыли.

N: — Конъюнктура рынка сейчас благоприятна для продажи зерна?

В.Б.: — Да, цены сейчас высокие и тренды повышающие, потому что в мире не хватает продовольствия, Америку постигла засуха. Мы уже продали 30% собранного урожая, зерно реализовывали по цене 8,6 тыс. руб. за тонну. Считаем, что пока торопиться с продажей оставшейся части урожая не стоит. В любом случае дешевле, чем по цене 9,5 тыс. руб. за тонну, зерно продавать не собираемся. В то же время я не стал бы особо радоваться сложившейся ситуации. Лучше бы цены были ниже, а вал выше. Ведь параллельно с ростом цен на продовольствие растет в цене и остальное: ГСМ, металл, газ удобрения — все, что мы потребляем. Так что высокие цены — временная радость: сегодня мы за счет цены больше заработаем, но завтра больше отдадим.

N: — Как вы относитесь к вступлению России в ВТО?

В.Б.: — Очень хорошо. Может быть, наконец-то мы перейдем от ручного управления, когда все пытаются командовать сельским хозяйством, к рынку. В принципе, мы уже давно в мировом рынке, но теперь мы будем там законно. Во-первых, я хочу приобретать технику по тем ценам, по которым ее выпускают в мире, безо всяких пошлин. Во-вторых, уйдут пошлины на масличные культуры. Например, в России переработчики уже давно пролоббировали пошлину на подсолнечник. Я его за рубеж отправить не мог, потому что должен был заплатить 30 евро за каждую тонну.

Надеюсь, вступление России в ВТО исключит и возможность эмбарго. Политика государства в этом вопросе основывается на обеспечении продовольственной безопасности. Но, по моему глубокому убеждению, если государству не хватает зерна, оно должно выйти на рынок, купить недостающие объемы и положить в закрома. Ведь занавеску закрывают для того, чтобы опустить цену и по низкой цене забрать зерно у сельхозтоваропроизводителей. Я говорил о том, что это несправедливо, на тот момент президенту Медведеву в ходе одного из его визитов в Ростовскую область. Наша агрофирма в 2010 году потеряла 180 млн рублей. За все годы существования агрофирмы мы не получили дотаций на эту сумму, не говоря о том, что мы в год в среднем платим 70 млн рублей налогов.

Кроме того, вступление России в ВТО позволит нам также беспрепятственно реализовывать нашу крупу на экспорт.

N: — Каковы планы развития агрофирмы? Новые хозяйства планируете приобретать?

В.Б.: — Я хотел бы приобрести новые земли, и все, что мы сделали в нашем хозяйстве, сделать и там. Я считаю, что успешными могут быть только крупные хозяйства. Для эффективной работы необходимы большие массивы земли, расположенные в одном месте, поэтому приобретать земли в отдаленности от агрофирмы нецелесообразно. Вся наша земля находится в Целинском районе на территории 9 хозяйств, которые в свое время стали банкротами. Мы используем 49% той земли, что была в этих хозяйствах. А где остальной 51%, который, как и агрофирма, должен примерно 120 тысяч тонн зерна давать в год?

В свое время землю поделили, появились небольшие фермерские хозяйства. Я ничего не имею против фермеров. Разумные фермеры уже выросли до 5 тысяч га, работают на хорошей технике и имеют прекрасные результаты. Тех, кто остался на земле площадью 150–300 га, время заставит либо расшириться, либо отдать свои земли эффективным собственникам. Однажды, когда я был в Америке, мы проехали 3 тысячи километров на автобусе от Айовы до Канады, и было такое ощущение, что у них один хозяин всех земель: все поля одинаковые. На этих землях трудятся разные люди, но у всех в работе большие части земли, которые они обрабатывают с помощью хорошей техники. Если проехать по России, то увидишь калейдоскоп бесхозяйственности и неправильного ведения хозяйства. При равных почвенных и климатических условиях поля разных собственников очень сильно отличаются друг от друга. Должен наступить период, когда наконец пройдут настоящие банкротства и земля перейдет в руки эффективных собственников. Я знаю, это звучит непопулярно, но это единственный путь. Должна быть конкуренция. Люди пришли заниматься бизнесом. Бизнес у них не получился. Им никто не должен помогать, они должны или стать успешными, или освободить место успешным. Только так сельское хозяйство начнет подниматься. У нас же, к сожалению, государство до сих пор помогает неэффективным собственникам. Но я надеюсь, что в том числе и в связи со вступлением в ВТО они постепенно будут уходить с рынка и мы сможем расширять наше хозяйство.

N: — У вас не было планов развивать животноводство?

В.Б.: — Нет, никогда. Здесь этот бизнес невыгоден.

N: — Как у вас обстоят дела с разведением лошадей?

В.Б.: — Хорошо, это проект сохранения лошадей буденновской породы. Мы не имеем от этого прибыли, но можем себе это позволить.

N: — А ваше охотничье хозяйство приносит прибыль?

В.Б.: — Это тоже не прибыльный проект. Мы преследуем цель сохранения на территории Целинского района природы и животных, платим специалистам, которые за этим следят. На нашей территории обитают зайцы, лисы, фазаны, голуби, перепелки, волки.

N: — Используете ли вы кредиты, как оцениваете сотрудничество с банками?

В.Б.: — Кредитные средства используем. Если видим, что идет рост цен на продукцию и сегодня ее предпочтительнее не продавать, то мы лучше перекредитуемся и продадим через два-три месяца. Берем кредиты на пополнение оборотных средств, длинные кредиты не берем. У нас сегодня кредитный портфель совсем небольшой — 150 млн руб., хотя мы имеем кредитную линию в 300 млн руб., но пока ею не пользуемся.

Сотрудничаем со Сбербанком. Когда мы были совсем слабые, он поверил в нас и давал нам как краткосрочные, так и долгосрочные кредиты практически под честное слово. Это помогло нам стать на ноги. Мы помним это и никуда от него не уходим, хотя и имеем массу предложений от других банков.

N: — Как вам удалось построить завод всего за год?

В.Б.: — Сейчас вообще мало строится производств, в основном торговые помещения. Мы могли бы построить завод и быстрее, но столкнулись с тем, что на рынке практически нет профильных строительных, проектных организаций. Например, когда мы проектировали завод, ни одна проектная организация не смогла предложить подходящее нам оборудование, мы нашли его сами.