«Пока наши покупатели в основном из Москвы»

По словам управляющей 16th LINE Татьяны Проворовой, галерея стала единственной в России, официально занимающейся взаимообменом — демонстрацией актуального западного искусства в Ростове и продвижением местных художников на Западе. Она отмечает, что ростовчане пока осторожны при покупке произведений современного искусства, большую активность проявляют москвичи. Диапазон цен на продаваемые работы — от 1 до 100 тыс. евро. Галерея также стала соучредителем экспериментального театра «18+», который начнет работу в декабре, и приступила к развитию нового направления — арт-туризма.


N: — Почему из четырех проведенных в Ростове выставок только одна представляла российских авторов, а остальные — европейских?

Т.П.: — Когда мы разрабатывали бизнес-план и концепцию, то ставили задачу отстроиться от всех и сделать проект, который будет принципиально отличаться от всего, что есть сейчас в России. Наши цели — представлять европейское искусство в Ростове и показывать южных художников в Европе. То есть суть идеи — в обмене, взаимовливании молодого современного европейского искусства на юг страны и наоборот. В России площадок, которые действуют подобным образом, больше нет. Что касается прошедших мероприятий, то для нас они одинаково значимы: каждое вызывало большой резонанс в городе. В среднем одну нашу выставку посещают 2 тыс. человек, что для Ростова очень много. «Заложники пустоты», которыми мы открылись в конце прошлой осени, — совместный проект с Третьяковской галереей. До нас эти работы показали в рамках 4-й Московской биеннале. Это очень серьезно — стартовать проектом, который был сначала показан в Москве на некоммерческой площадке. Кстати, мы не только там представляли актуальных российских авторов. Фестиваль уличного искусства, проходивший в августе, включал проект «Гоп-Арт» Кирилла Шаманова. В нем принимали участие только русские художники. А совместный проект Berlin tut gut! c немецкой галереей CFA стал первым кирпичиком в том мосте, который мы начали прокладывать в Европу. Мы действуем в рамках концепции «галереи галерей», представляющей коллекцию конкретной площадки. Это возможность познакомить зрителя с временным срезом или направлением в искусстве.

N: — Какие проекты запланированы на ближайшее время?

Т.П.: — В декабре на площадях бывшей макаронной фабрики откроется экспериментальный театр «18+». Именно там в конце лета мы проводили Фестиваль уличного искусства. Тогда был сделан вывод, что это очень хорошее пространство. Вообще, использование индустриального пространства для выставочных целей — общемировая практика. Идея театра уже давно вынашивалась и мною, и владельцем галереи (бизнесмен Евгений Самойлов. — N). В частности, хотелось показать пластический театр и была возможность его привезти, но не было площадки. Проект мы делаем совместно с актрисой и режиссером Ольгой Калашниковой. Она стремится продвигать в Ростове современный европейский экспериментальный театр. Мы решили объединить наши силы, идеи, фантазии.

Мы полностью берем на себя организацию новой площадки, причем не только для театра. Идея получила развитие: здесь также появятся мастерская для молодых художников, с которыми галерея заключила договор, и некоммерческая выставочная площадка, которая позволит нам оставить в 16th LINE только галерейную часть и перенести на нее некоммерческие, музейные проекты.

Что касается выставочной деятельности, то 25 октября мы открыли экспозицию работ Зигмара Польке. Это музейный проект, организованный совместно с Гёте-Институтом. Польке — немецкий авангардный художник, уже, к сожалению, почивший. Он прославился, получив «Золотого льва» Венецианской биеннале за работы, написанные с применением химических препаратов. Картины меняли свои цвета в зависимости от количества посетителей экспозиции. Мы привезли другую серию — из 40 гуашей. Это тоже эксперимент, поскольку техника очень своеобразная. Хорошо, что это серия: такие работы позволяют изучить фрагменты жизни автора.

Также мы занялись развитием арт-туризма. На VIENNAFAIR мы приглашали несколько ростовчан, которые коллекционируют произведения современного искусства. Организаторами была предложена очень обширная программа, а нам давалась возможность пригласить определенное количество гостей, которые могли бы принять в ней участие. Объем мероприятий, связанных с искусством, был очень велик — от завтрака с коллекционерами до походов по музеям и частным коллекциям, а также лекции, симпозиумы, семинары. Заканчивался день тоже весьма необычно, например ужином в музее в честь выставки Густава Климта. Чтобы арт-тур состоялся, нам нужна небольшая группа желающих — от 6 человек.

N: — Работа с европейцами и дальше будет приоритетным направлением?

Т.П.: — В обозримом будущем мы начнем привозить американских, азиатских и даже австралийских авторов. В Австралии, кстати, у нас даже есть свой человек. (Улыбается.) Один из нюансов — в том, что с Европой работать дешевле. Организация выставки европейской галереи обходится нам в среднем в 50 тыс. евро, включая затраты на логистику. При этом европейские партнеры решают все вопросы до отправки работ: берут на себя упаковку, транспортировку по Европе, оформление таможенных документов. Если речь пойдет об Азии или Америке, наши затраты на организацию увеличатся в несколько раз. Шаг в этом направлении мы сделаем чуть позже. Наладив европейские контакты, мы также решили активно заняться продвижением ростовских художников.

N: — По какому принципу вы формируете образовательно-просветительскую программу: лекции, видеопоказы и прочее?

Т.П.: — Основной принцип — отталкиваться от темы, которой посвящена выставка, проект. Мы стараемся каждый проект объяснить. Каждый раз обязательно приглашаем 1–2 художников, чьи работы выставлены. Они учас­т­вуют в открытии, а на следующий день — в интерактивной встрече со зрителями, где рассказывают о себе, отвечают на вопросы, общаются. Прийти на эти встречи может любой желающий. Приятно, что каждый художник хочет к нам вернуться. В наших планах есть даже создание арт-резиденции для художников в летнее время. Суть такого взаимодействия в том, что мы обеспечиваем автору условия для жизни и работы, а по истечении определенного срока он устраивает выставку и расплачивается с галереей своими работами.

N: — Как сегодня обстоит дело с основной функцией галереи — продажей работ?

Т.П.: — Этот процесс идет довольно стабильно, но пока наши покупатели в основном из Москвы (на сайте доступна опция приобретения каталогов и заказа произведений on line. — N). В Ростове люди еще не научились приобретать произведения современного искусства. Ростовчан, которые осознанно коллекционируют их, пока не больше десяти человек. Тех, кто приобретает работы по случаю, с оглядкой на других, больше. У людей сохраняется страх: ценность этих работ в отличие от, скажем, антиквариата для них не очевидна. Кроме того, у нас все смотрят друг на друга, ждут, когда кто-то что-то скажет, сделает, кто-то купит первым. Количество проданных работ — величина непостоянная; за единицу времени я брала бы проект. Например, сентябрьская ярмарка VIENNAFAIR оказалась для нас очень удачной во всех отношениях. Cтолк­нувшись с массой организационных проблем, мы, во-первых, получили грандиозный опыт, а во-вторых, из 12 привезенных работ продали больше половины. Особым спросом пользовались скульптуры бультерьеров из папье-маше Марии Богораз. В начале октяб­ря владелец ярмарки дополнительно заказал нам несколько таких работ. Почти все продажи в Вене происходили в ценовом диапазоне от 3 до 10 тыс. евро.

Как правило, работы молодых ростовских художников, с которыми у галереи заключен договор, стоят от 3 до 6 тыс. евро. Если мы продаем работы российских авторов, уже заработавших имя, например Александра Сигутина, Владимира Анзельма, то их цена — от 6 до 15 тыс. евро. Произведения европейских художников стоят от 1 до 100 тыс. евро. Расходы по транспортировке и упаковке мы берем на себя, также страхуем работу на период доставки. Мы рассчитываем, что галерея начнет приносить прибыль после двух лет работы. Для такого бизнеса это не большой срок.

N: — Насколько высок градус конкуренции среди площадок, представляющих современное искусство в Ростове?

Т.П.: — К сожалению, конкуренции я пока вообще не ощущаю. Вторая южнороссийская биеннале современного искусства не состоится. Ее планировали сделать виртуальной, но для этого все равно нужны технологии, а значит деньги. Их нет, как и спонсоров. Все было предрешено. Нам предлагали участвовать, но хотели не творческого участия, а просто денег. Но мы не готовы заниматься подобными проектами просто как спонсоры, поскольку способны на большее.

С Музеем современного искусства на Дмит­ровской у нас довольно теплые отношения, но совместных проектов нет. Как и с Creative Space, хотя его нельзя в полной мере считать выставочной площадкой. Но, по крайней мере, там молодым художникам дают возможность выставляться. Удивительно, но попытка отстраниться есть у Ростовского областного музея изобразительных искусств. Я знаю, что он при финансовой поддержке области провел уже второе с начала осени мероприятие, где фигурировало словосочетание «современное искусство», но озадачена тем, что это почти не анонсировали — людям об этих фестивалях просто неоткуда было узнать.