«Постоянно проскакивает волюнтаризм»

Обсуждавшиеся в сентябре изменения, вносимые в Генплан Ростова, в случае их реализации, по всей видимости, ухудшат экологический каркас донской столицы, станут причиной новых проблем из-за застройки левобережья. Решения транспортного вопроса вряд ли стоит ожидать, поскольку еще не реализованы решения, заложенные в Генплан 1973 года, считает Александр Бояринов. Современная застройка города усиливает пробки, усугубляет недостаток зон отдыха для горожан, поскольку существуют устаревшие нормативы и волюнтаристские решения чиновников.

N: — В сентябре обсуждался проект внесения изменений в Генплан Ростова. Проектировщики предлагают увеличить территорию города на 12% за счет присоединения жилых районов Темерницкого и Ленинакана. Зачем это нужно?

А.Б.: — Генплан — стратегический документ перспективной территориально-простран­ственной организации города. В процессе реализации генплана возникают новые локальные проектно-планировочные предложения инвесторов, получившие одобрение горожан на публичных слушаниях, не предусмотренные документом, но не противоречащие ему, а уточняющие его общие концептуальные решения. Время от времени все эти материалы объединяют и заказывают работу по внесению изменений, чтобы придать им легитимность. В Генплане Ростова, который в свое время утвердили, от центрального планировочного района (ограниченного транспортным «сердечком» Ростова: ул. Нансена и ж.-д. ветки от нее к Батайску) формировались пять планировочных лучей-территорий со своими автомагистралями, производственными и жилыми массивами. Среди них был и северный — Темерницкий — луч. Если нашли возможность сделать из северной окраины целостный организм и прирезать земли при согласии Аксайского района, это нормально. Что касается Ленинакана, он входит в формируемый северо-западный луч, связанный с интересами Мясниковского района. Между этими пятью планировочными лучами оставались природно-ландшафтные (озелененные) территории, подходящие

почти к центральной части города. В связи с этим данные решения представляются соответствующими генплану.

N: — Судя по опубликованным картам, в городе зелени практически нет. А на месте выносимых объектов — ипподрома, «Рост­вертола» и аэропорта — опять-таки пла­нируется жилая застройка. Как вы к этому относитесь?

А.Б.: — С большой настороженностью. Существует норматив обеспеченности зеленью урбанизированной территории — 12 кв. м на человека. Его применяют ко всей площади территории, но упускают коэффициент равномерности распределения. Так, в центральной части города площадь озеленения сегодня не более 4–5 кв. м на человека. Начиная со времени перестройки легкие города подвержены активной экспансии. Например, городской парк Горького съедается постоянно увеличивающимися в размерах различными кафе и другими строениями по периметру парка. Аналогичная ситуация в парке у Комсомольской площади, парке Строителей, парке Октябрьской Революции, Кировском (Покровском) сквере, и можно продолжать дальше. Как там, на землях общественного пользования, появились различные объекты строительства? Вопрос сегодня, конечно, риторический. Представить же, например, что в Центральном парке Нью-Йорка появится какой-то объект строительства, просто невозможно. У нас эти территории, природно-экологический каркас города, сокращаются, как шагреневая кожа, а это здоровье горожан.

N: — Получается, что разрушение ростовских парков объясняется тем, что городские власти выдают разрешения на строи­тельство?

А.Б.: — Есть и еще одна причина. В 2005 году введен Градостроительный кодекс, предполагающий наличие у города системы документов, среди которых Генплан, Правила землепользования и застройки (ПЗЗ), проекты планировок, градпланы. Эти документы должны быть взаимосвязанными, последовательно разработанными, а их ввели сразу, системы не получилось. Главный правовой документ — ПЗЗ — не может быть подвергнут изменениям, и он должен быть адекватным генплану. Примерно в 2006 году объявили конкурс на проект градостроительного развития центральной части Ростова — внутри «сердечка». Выиграла команда Ростовской академии архитектуры под руководством Ю. К. Залунина. Они предложили выделить рас­четно-градостроительные районы, определи­ли зоны центральных функций, жилья, озеленения, обозначили, где и какая рекомендуется этажность, прописали основные регламенты. В общем, отличная работа. Городская Дума приняла этот документ, последний пункт решения о его приеме гласил: «Привести ПЗЗ города в соответствие с этим документом». То ли у города не нашлось денег, то ли Департамент архитектуры сам захотел участвовать в работе, но она не была сделана, легитимности регламентам не придали. В этом состоянии законодательной базы постоянно проскакивает волюнтаризм.

Вот примеры объектов, расположенных вдоль ул. Береговой, которые иллюстрируют плохую работу системы: к хаотично захламившим набережную мелким павильонам добавилось строительство двухэтажных павильонов, которые предполагают организацию обслуживания — складские площади, питание, разгрузку машин, мусороудаление, стоянки. То есть это загубленная зона озеленения, созданная на субботниках силами ростовчан в середине ХХ века и отмеченная как одна из лучших практик восстановления городов в стране в послевоенные годы. Другой пример: после войны ставилась задача сформировать верхнюю набережную Дона путем расчистки от застройки южной части ул. Седова на участке от Соколова до Кировского и превращения этой территории в зеленую зону общественного обслуживания. Дошли до Чехова и наткнулись на федеральную собственность. Но, по крайней мере, здесь сделали сквер, смотровую площадку с видом на Дон. Вдруг появляется бизнесмен, который говорит: «Здесь на склоне я построю апарт-отель». Но это же земля общего пользования! Только возмущение горожан приостановило стройку, но земля сквера до сих пор изуродована, и люди опасаются, что строительство могут возобновить.

N: — Как можно исправить такую практику строительства?

А.Б.: — Во-первых, надо своевременно корректировать градостроительные правовые документы. Если приняли решение, то надо довести его до конца. Во-вторых, следует ввес­ти четкий контроль за выдачей градпланов, не нарушать установленные параметры. Если что-то нечетко прописано, важна квалификация работников Департамента архитектуры. Однако в Ростове в последние годы нет стабильно работающего главного архитектора, меняются и специалисты. Кроме того, архитекторы оказываются под двумя прессами: сверху административное давление власти, снизу интересы бизнеса. На Западе архитекторам удается не попадать под влияние, потому что каждый раз они сталкиваются с незыблемым исполнением градостроительных нормативно-правовых документов, которые нельзя трактовать по-разному.

N: — В Ростове есть еще системная проб­лема, связанная с современной застройкой, при которой людям не хватает парковок, детских площадок, зон отдыха.

А.Б.: — Это происходит чаще всего при реконструкции застроенных территорий. Иногда уплотнение возможно, но в пределах санитарных норм. Для этого надо выполнить проект планировки всего квартала, рассчитав, хватит ли мест в детском саду, действующей школе, озеленения, парковочных мест и т. д., рассмотрев, где и к какому зданию можно сделать пристройку, проведя публичные слушания. Если население согласится, можно на какой-то участок выдать градплан. К сожалению, горожане не подготовлены к прочтению и обсуждению таких документов, кроме того, сказывается их инертность — на слушания приходит человек десять. В итоге инвестор продавливает выгодное для него решение. Это происходит не только в центре, но и, например, в Нахичевани. В бывшем малоэтажном городе начали строить дома по 10–12 этажей без расчета кварталов на нагрузку со стороны транспорта, населения, обслуживания. Ширина дорог при этом остается прежней, возникает инсульт, тромбоз кровеносных сосудов. Нельзя впихивать слона в посудную лавку.

А посмотрите, что в Ростове происходит с красными линиями. За ними должен идти тротуар и далее проезжая часть. На деле тротуары перекопаны, застроены. Собственнику здания надо было вдавить тамбур внутрь, но он предпочитает строить на тротуаре — общест­венной территории. Вы где-нибудь видели такое в европейском городе? Это не только нормативно-правовая база, но и культура, градостроительная дисциплина.

N: — А новые кварталы — та же Левенцовка, комплексная застройка, но тоже многоярусные парковки стоят полупустые, а рядом с домами машины уже ставить негде. Почему?

А.Б.: — Там построены панельные дома, а парковки находятся в зоне пешеходной доступности через дорогу. Проблема, скорее всего, в стоимости парковочного места. Кроме того, ростовский норматив — 300 машин на 1000 жителей — похоже, уже устаревает. Обеспеченность горожан автомобилями уже явно больше. В связи с этим интересен пример Санкт-Петербурга: в жилом районе Балтийская Жемчужина при застройке вырывают котлован почти на всю площадь квартала, по периметру возводят жилые дома, а в середине квартала, под площадками и благоустроенной территорией, располагается огромный подземный паркинг с въездом на краю квартала. Они транспорт даже не пускают во двор. Квартиры без машино-мест не продаются.

N: — Во многих проектах домов написано, что часть парковок будет размещена не на этом участке, а в шаговой доступности, согласно федеральным нормам.

А.Б.: — Это от лукавого. Точно так же при отсутствии в проекте озеленения говорят, что где-то рядом есть скверик, причем на него указывают сразу несколько застройщиков. Это все равно что в квартире площадью 20 кв. м прописать 100 человек. Такую практику надо отменять, нельзя разрешать что-то строить в порядке исключения.

N: — В проекте изменения Генплана предложено к 2025 году построить множество новых дорог. Вы верите, что транспортная система Ростова избавится от пробок?

А.Б.: — Транспортная система города в основном сформирована Генпланом советского периода (1973 г.), и надо, чтобы она была осуществлена. В транспортной части старого генплана еще далеко не все реализовано. Не обвязан центральный планировочный район, сделаны не все многоуровневые развязки. Мост на Текучева построен, а дорога в сторону Западного не реконструирована и т. д.

N: — Как вы относитесь к предложениям по застройке левобережья?

А.Б.: — На левом берегу сложный гидрологический режим территории, плюс ряд факторов учета чрезвычайных ситуаций. Там земля напоминает пористый шоколад: надавишь в одном месте, вода выйдет в другом, например затопит Батайск. Здесь нельзя делать насыпи, строить жилье, возможны только плос­костные объекты рекреационно-спортивного назначения. А все время появляются предложения перенести на левый берег административные объекты, построить жилье. Этого нельзя делать ни в коем случае.

N: — Раньше в Ростове были градостроительные советы, на которых оценивали, как новый объект впишется в городскую среду. Сейчас это неактуально?

А.Б.: — Конечно, они нужны. Это профессиональная и общественная проверка правильности принимаемых решений, определенный заслон не совсем правомерным проектным решениям. С другой стороны, по набережной были публичные слушания, на которых не было поддержано решение о застройке, но строительство все же было осуществлено. Все советы, слушания имеют только рекомендательный характер.