«Попробуем получить оптимальную кадастровую стоимость земли»

Губернатор считает, что ТагАЗ сможет заработать на полную мощность уже в первом полугодии 2013 г. В 2014 году могут начаться работы по строительству дороги в обход Аксая. В этом году стартует областная программа переработки бытовых отходов. Власти обещают обсудить с бизнесом новые стимулы для инвесторов. Василий Голубев не стал отрицать, что в ближайшее время в Ростове может появиться новый мэр. В.Г.: — Газету я читаю регулярно. Она среди тех СМИ, которые мне постоянно приносят. Я вижу, что она идет в ногу с жизнью у нас на Дону, в области. Сразу хочу предупредить, что я значительно чаще читаю материалы критические или проблемные, нежели те, где меня все время хвалят или пытаются рассказывать, какие мы хорошие. Это совсем не значит, что я не читаю позитивные материалы, особенно если они касаются интересных людей, новых производств, которые полезны для региона. Если материал проблемный, я воспринимаю его практически всегда, даже если это мнение одного человека.

N: — В последнее время все чаще говорят, что съезд «Народного фронта» в Ростове проводят неспроста. Вас прочат в руководящие органы этой организации?

В.Г.: — По крайней мере, я об этом не знаю. Политическая ситуация развивается, «Народный фронт», по моему мнению, достаточно интересен людям, он объединяет силы, которые выражают разнообразные точки зрения. Мы посчитали, что для нашего региона проведение такого события достаточно актуально. Что касается моего избрания в руководство — это слухи.

N: — Вы будете стоять перед выбором, чей список возглавить — «Единой России» или «Народного фронта» — на выборах в Законодательное Собрание?

В.Г.: — Я убежден, что такой вопрос будет стоять. Могу сказать, что намерен возглавить областной список, но какой именно, смогу ответить позже. Несомненно, важно сохранить деловую стабильность в деятельности Законодательного Собрания. Поэтому мне хочется, чтобы там оказались люди, имеющие практический опыт в разных сферах. Чем шире будет представлена палитра отраслей, общественных организаций, движений, тем, на мой взгляд, это интереснее. Я сторонник того, чтобы те, кто туда придет и будет поддержан избирателями, понимали, что каждый законопроект должен основательно обсуждаться. Депутатский корпус должен прийти, чтобы созидать, а это означает, что он, с одной стороны, должен быть деловым, неравнодушным, а с другой, приняв то или иное решение, активно способствовать его реализации.

N: — Вы поддержите кандидатуру нынешнего председателя Заксобрания Виктора Дерябкина в случае его переизбрания?

В.Г.: — Пусть Виктор Ефимович сначала изберется. Если его поддержат люди, будем разговаривать. Я не исключаю избрания спикера и из нескольких кандидатур. За лидерство надо бороться.

N: — Сейчас планируется скорректировать законодательство об инвестициях, изменив величину стоимости инвестиционных проектов для получения льгот. Нынешнюю сумму в 300 млн рублей повысят или уменьшат? Для чего это делается?

В.Г.: — Я над этой планкой все время думаю. Несколько инвестпроектов из списка губернаторской сотни ушли. Это не значит, что они не могут быть реализованы, но инвесторы на этом этапе не выполняют своих решений. 100 проектов губернатора — это номинальная цифра. Говорить о том, сколько их будет в итоге, рано. Предпринимательское сообщество могло бы дать нам набор рекомендаций, мы их услышим.

Вторая часть — малый и средний бизнес, микропроекты. Наши шаги должны способствовать тому, чтобы старт идеи был максимально ускорен. У нас сегодня это очень длинный срок. Это связано и с бюрократией, и с бюджетом и т. д. Мы сегодня обеспечиваем почти треть внутреннего регионального продукта за счет малого и среднего бизнеса, каждый четвертый житель работает в этом секторе. Я хочу посмотреть, какие идеи предложит бизнес для формирования будущего инвестиционного законодательства о поддержке малого и среднего предпринимательства. У меня в течение первого полугодия запланированы 5–6 встреч с предпринимателями.

Мы около 20% нашего бюджета получаем из бюджета федерального. За последние годы мы сократили эти трансферты с 36 млрд рублей до почти 20 млрд. Ставим перед собой задачу к 2015 году попробовать выйти на бездефицитный бюджет. Но это не означает, что мы должны снижать объем целевых денег, которые получаем из центра.

Принципиально открыть двери институтов власти, чтобы бизнес мог максимально быстро стартовать. У нас же все измеряется месяцами и годами.

N: — Нужно ли снижать планку стоимости инвестпроектов для получения региональной поддержки?

В.Г.: — Нужно и необходимо создавать новые преференции для бизнеса. Также очевидно и то, что бизнес должен нести ответственность за заключенные договоренности.

Ровно год назад у меня появилась идея обойти Аксай автодорогой. Сегодня проект становится реальностью. В 2014 году могут начаться работы. При условии обхода Аксая слева и выхода новой дороги на 91-м километре М-4, какой инвестиционно привлекательной сразу станет эта зона: дорога, новый мост через Дон, новая логистика с севера на юг, совсем другие возможности для развития Ростова, возможность выноса некоторых предприятий за пределы города, а значит — появление свободных новых участков внутри города. Это работа более чем на 10 лет. Но я говорю: хорош тот руководитель, который пос­ле себя оставляет перспективу.

Отсутствие этого приводит к тому, что мы многие вещи начинаем с нуля. К примеру, это касается переработки твердых бытовых отходов. Программы по отходам никогда не было. В этом году начнем ее реализовывать. Мне уже представлены варианты проектов вплоть до макетов. Мы хотим, чтобы было 8 таких площадок. Первый объект может появиться года через два. Нужно создать систему снизу: сбор мусора, сортировка. Новое в том, что мы замахнулись на комплексность оценки, система должна охватить всю область.

N: — Предполагает ли эта программа сор­тировку мусора самими горожанами?

В.Г.: — Пока не отвечу. По моим ощущениям, без этого нельзя будет обойтись.

N: — Суды завалены исками компаний с целью снизить существующую кадастровую оценку земли, неадекватную ее рыночной стоимости и экономической ситуации. И в большинстве случаев суды становятся на сторону предпринимателей.

В.Г.: — Да, в 180 случаях из 200.

N: — Какие шаги предпримет власть, чтобы не снижать конкурентоспособность местных компаний неадекватной величиной земельных платежей?

В.Г.: — Не все так очевидно. Я дал поручение найти золотую середину и попробовать получить оптимальную цену, которая позволит учесть интересы предпринимателей и бережно относиться к земле. Есть и другие примеры: если земля стоит дороже, это стимулирует предпринимателя к ее использованию. Она не простаивает, используется в севообороте. Количество судов в других регионах многократно выше, чем в Ростовской области. Поэтому осторожно пытаемся подходить к решению проблемы, и мнения у предпринимателей разные. Доклад о новой кадастровой стоимости земли до конца месяца мне будет представлен. Мы еще не готовы говорить о конкретном объеме снижения, в том числе с учетом будущих бюджетов.

N: — Область продолжит занимать такую же жесткую позицию в судах?

В.Г.: — До принятия решения о новой стоимости — да.

N: — Снижение будет реальным или номинальным? В Ростове обещают продолжить повышать ставки, объясняя это давлением области.

В.Г.: — Область не поддавливает города. Я же должен учитывать позиции муниципалитетов. В сельской местности районы зачастую на 75% дотационны. Когда предприниматели говорят мне: «Если опустите кадастровую цену — гарантированно заплатим», я спрашиваю: а каким образом разницу компенсировать? Я исхожу из того, что нагрузка на бюджет возрастает ежегодно. Рынок земли совершенно по-другому себя поведет после снижения кадастровой стоимости. Когда мы говорим о нем, должны понимать, что речь идет не о торговле землей, а о том, чтобы инвестор мог свободно ее использовать.

К концу месяца мы должны понять, куда движемся.

N: — Ранее вы говорили, что ситуацию на ТагАЗе может решить только смена собственника.

В.Г.: — Я говорил, что у собственника должна появиться конструктивная позиция, и в этом случае мы можем двигаться по ТагАЗу.

N: — Стратегическое партнерство Сбербанка и ТагАЗа поможет преодолеть кризис на предприятии?

В.Г.: — Это хороший мостик. У нас два претендента на ТагАЗ — «Крайслер» и «Чери». Раньше, к сожалению, позиции были непримиримы. У меня в планах в ближайшие недели обсудить нынешнюю позицию с Грефом (глава Сбербанка. — N). Мы в ситуации выбора, какой партнер должен появиться. Китайцы предлагают, как всегда по-азиатски, очень выгодные условия, «Крайслер» же крайне осторожен. Он заявляет, что два года поработает, потом посмотрит. Меня беспокоит только то, кто даст машинокомплекты, которые позволят заводу работать, так как эта площадка уникальна. Если в ближайшее время позиции сторон не разойдутся, то ситуация сдвинется. Китайцы предлагают производить большее количество автомобилей, чем «Крайслер», и цена пониже. Главное — насколько этот автомобиль воспримет рынок. ТагАЗ — одна из принципиальных тем для меня. Предполагаем, что в этом полугодии запустим завод.

N: — Речь идет о смене собственника?

В.Г.: — Речь не идет о смене собственника, обсуждается возможность его участия во время переговоров.

Раз в два дня я возвращаюсь к этой теме. Разговаривая с министром (министр промышленности РФ Денис Мантуров. — N), я сказал, что настаиваю на том, что мы должны четко понимать, как сегодня воспринимаются китайцы. Я сказал Мантурову: вы должны подсказать — мы не должны ошибиться. Для меня принципиально то, что хочется выпускать качественный автомобиль. Опыт «Хендая» не хочется повторять. Идею Парамонова о создании отечественного автомобиля я как патриот, конечно, поддерживаю. Ответ на вопрос, грандиозный это проект или авантюра, и сейчас не дан. Но как часто бывает, только великие авантюристы достигают вершин.

N: — Какова ситуация на «Оптифуде» и как продвигаются переговоры с инвесторами?

В.Г.: — У нас было три претендента, в числе которых был и «Евродон», но он в итоге отказался. Основная проблема в высокой закредитованности этого предприятия. К тому же они реализуют несколько крупных проектов, в том числе утиную фабрику, которая, на мой взгляд, может считаться федеральным проектом, так как аналогов у нас не существует. Насколько я знаю, потенциальный инвестор ведет переговоры только с Россельхозбанком. Есть одно обстоятельство, которое я считаю проблемным. Если раньше инвестор на вопрос, когда зайдет и каким будет объем производства, отвечал, что зайдет сразу, то сегодня инвестор считает целесообразным начать работу поэтапно. Поэтому мне по-прежнему приходится поддерживать ситуацию, выделять деньги на временные работы, чтобы сохранить коллектив. Часть зарплаты мы смогли вернуть в первой половине января. Сейчас снова существует проблема задолженности. Я думаю, в ближайшем будущем предприятие начнет делать первые ша­ги.

N: — Вы давали гарантии Россельхозбанку, когда в начале года он выдал кредит «Оптифуду», находящемуся, по сути, на грани банкротства?

В.Г.: — Конечно. Иначе они бы просто не дали денег.

N: — Какие это гарантии?

В.Г.: — На самом деле гарантии давало не правительство области, мы участвовали в этом процессе, предложили государственное унитарное предприятие, которое взяло на себя обязательства по получению почти 86 млн рублей и передаче их людям в качестве заработной платы. Россельхозбанк не хотел иметь дела ни с одной из коммерческих структур, даже если они работают в агропромышленном секторе. По прошлым долгам мы никаких гарантий не давали. Больше того, я эту тему перестал рассматривать примерно с середины прошлого года, когда банк проинформировал меня о том, что у «Оптифуда» не было залоговой массы, а та, что имелась, была значительно ниже объявленной стоимости. Сначала я посчитал, что такова позиция банка, но когда начал изучать, увидел, что закредитованность высочайшая и стоимость земли, основных фондов предприятия не позволяет продолжать кредитование. Начиная с февраля прошлого года я примерно раз в месяц и чаще взаимодействовал с банком, с Аркадием Владимировичем Дворковичем, с председателем правительства. Так продолжалось до сентября прошлого года. Потом процесс продолжился, но уже с учетом поиска новых инвесторов. Сегодня тот же Оболенцев (собственник ГК «Оптифуд». — N) сообщает, что хотел бы работать в партнерстве с новыми инвесторами. Это дело бизнесменов. Они между собой должны договариваться.

N: — Когда будет запущен Южный и рос­товский аэропорт закроют, что будет с земельным участком, отойдет ли он «РЕНОВЕ» и на каких условиях?

В.Г.: — Мы не рассматриваем строительство хаба во взаимосвязи с этой землей. Больше того, таково мнение «РЕНОВЫ». Если говорить о земле, конечно, она должна быть пущена в оборот. В том числе я не исключаю и учас­тия «РЕНОВЫ», но условия никогда и ни с кем не оговаривались. Процесс строительства хаба уже начался. Вы знаете, что в ближайшие дни будет проведен тендер на проектирование. Начинается процесс выкупа земли. Я убежден, что сегодняшний аэропорт небезопасен. Левый берег мы никогда не сможем развивать, если он продолжит работу. Возведение стадиона связано со строительством будущего аэропорта. Нам разрешили пока стадию проектирования. Никто не разрешит строить стадион, если аэропорт останется на прежнем месте. Глиссада (траектория снижения самолетов перед посадкой. — N) проходит сейчас как раз над местом будущего стадиона. Если вспомнить предыдущий вариант размещения аэропорта — возле Батайска, — то это место ничего не меняло. Если мы построим новый аэропорт, то это будет первый за последние десятилетия, даже с учетом Советского Союза, который построен на чистой площадке.

Недавно был в Татарстане, знакомился с тем, что и как можно приспособить, модернизировать к будущему чемпионату мира. Спус­тился в метро. Вы же обязательно напишете, что я против метро. Просто я считаю, что метро не решает проблемы пробок. Пробки можно ликвидировать только одним способом — новыми дорогами. Не раздвинем мы центральные улицы — значит, надо параллельные модернизировать. Строить парковки, заездные карманы.

Когда говорим о метро, надо быть реалис­тами: чтобы его строить, нужно иметь в запасе один годовой бюджет области, в течение короткого времени необходимо потратить около 125 млрд рублей. Минниханов (президент Татарстана. — N) несколько раз мне сказал: «Не повторяйте наших ошибок». Когда год назад я высказал маленькое сомнение в целесообразности метро, оно было связано с желанием понять, какое метро нам нужно. В начале апреля снова буду проводить совещание по развитию транспортной системы.

Мы уже думаем, каким транспортом люди будут добираться в новый аэропорт. Минтрансу дано поручение изучить тему скоростного трамвая, который может быть реализован с рядом зарубежных компаний. Для нас это суперактуальная тема. Трамваи, которые ходят сегодня в Ростове, в Таганроге, — это же XIX век.

N: — Деньги на проектирование метро уже заложили. Может, остановить этот процесс?

В.Г.: — Хорошо, что еще не тратим. Элементы метро могут быть. У нас непростая геология. Надо рассматривать комбинированные виды транспорта. Мы в этом году начинаем строить Ворошиловский мост, осваивать Левый берег, который, я убежден, сумасшедшая территория для развития Ростова. Чтобы ее развивать красиво, нужно понимать, что мы хотим получить в итоге. Нельзя начинать, а потом ориентироваться, что будем делать. Нужно понимать, что там будет через двадцать лет, потому что эту зону не освоишь быстро. Но сейчас нужно идеологию заложить: пояснить, что там будет комфортно жить, там разовьется потенциальный центр, туда придет бизнес.

N: — Как вы относитесь к идее Cеверного тоннеля?

В.Г.: — Она же мне досталась в наследство, приходится соглашаться. Мы зашли достаточно далеко с этой темой, тем не менее это только часть вопроса. В этом году мы, по сути, приступили к строительству кольца вокруг Ростова. Если мы соединим две дороги — на Симферополь и Краснодар, — то не пустим в центр большегрузный транспорт. Если сделаем обход Аксая, не пустим в Ростов практически десятки тысяч автомобилей в сутки. Если мы решим эту проблему — серьезно повлияем на проблему пробок.

N: — Осенью прошлого года после вмешательства УФАС стоимость строительства дороги Ростов — Азов была снижена почти на 1 млрд рублей. Публичной оценки этому дано не было. Сейчас компания из той же группы строительных компаний «Дон» выиг­рала конкурс по сооружению «Акватории» на левом берегу рядом с будущим стадионом. И снова УФАС отменяет итоги конкурса. Как вы можете прокомментировать это?

В.Г.: — Я обращался к УФАС, попросил их на особом контроле держать объекты, связанные с чемпионатом мира. Мы, конечно, построим дорогу, надеюсь, что к 2015 году, как и планировали. Возможно, будем жертвовать какими-то развязками.

N: — Вы хотите сказать, что пер­воначальная цена была адекватной?

В.Г.: — Нынешняя цена этого контракта заставит нас внимательно относиться к каждому элементу проекта. Но этот конкурс еще раз показал недостатки закона № 94-ФЗ. Нельзя построить объект нужного качества, если нарушены условия или снижено финансирование. Возможно, действительно изначально нужно точнее рассчитывать стоимость объектов.

Что касается «Акватории», скорее всего, будет специальное решение. Я точно знаю, что нам нельзя уходить с этого объекта, нужно делать намывку под стадион, выдерживать сроки строительства.

N: — Федеральное правительство заявило, что будет сокращать расходы на подготовку регионов к чемпионату мира по футболу. Вы готовы, если потребуется, проводить облигационные займы, брать кредиты?

В.Г.: — Что сократят — уверен. Если уложимся в 14 млрд при строи­тельстве стадиона, это будет нормально. Нельзя уйти выше. Мы направили в Минрегионразвития набор задач, которые хотели бы решить с учетом подготовки к чемпионату. Стоимость этих просьб — 91 млрд рублей. Самая дорогая составляющая — дорожная инфраструктура, она создается не только для чемпионата, она даст возможность движения вперед. За счет областных средств весьма сложно будет решить некоторые вопросы. Я бы обозначил их в следующем порядке: дороги, думаю, мы практически нашли решение по газификации. В принципе, вышли на решение по энергетике за счет инвестпрограммы. Есть одна тема — средняя по цене, здесь мы рассчитываем на свои средства, — это водоснабжение и водоотведение.

Сейчас говорить о поиске дополнительных источников финансирования не готов. Мы не получили решения по нашей заявке. Рассчитывали на ответ в первом квартале.

N: — В конце прошлого года представители проектировщика будущего стадиона, ФГУП «Спорт-Инжиниринг», обещали к середине февраля представить концепцию использования стадиона после чемпионата мира. Она уже готова?

В.Г.: — Этой концепции еще нет. Эскизный проект они представили в феврале. Следующий этап — содержательная часть: ледовая площадка, которая там планируется, развитие еще нескольких спортивных объектов. Необходимо принять решение, будем ли мы демонтировать по завершении чемпионата часть трибун. Я посмотрел, в Татарстане решили этого не делать.

N: — У них футбольная команда классом повыше.

В.Г.: — Мы тоже должны двигаться вперед. Вы поможете найти генерального спонсора для ФК «Рос­тов»?

N: — Мы дадим объявление в газете. Как вы относитесь к проекту универсальной электронной карты для Ростовской области? В частности, к тому факту, что изготовление каждой карты из первой партии обходится в 50 тысяч рублей?

В.Г.: — Я очень сложно отношусь к этому проекту. Пытаюсь поставить его разработчиков на землю. Особенно когда увидел некоторые колебания в позиции Министерства связи РФ по этому поводу. Хочется реально оценить ситуацию. Возможно, примем решение о судьбе проекта в первой половине года.

N: — Закон о частно-госу­дар­ственном партнерстве был принят 2,5 года назад, но пока результатов от его применения почти не видно. Принципы ЧГП невозможно реализовать без принятия федерального закона?

В.Г.: — Есть один нюанс. Многое упирается в наличие финансовых средств. Закон предполагает разграничение полномочий инвесторов и власти. Для меня это документ, который должен жить. Часть препятствий действительно может быть преодолена только с помощью разрабатываемого федерального закона. Я об этом несколько раз на федеральном уровне говорил. Область должна быть партнером бизнеса не только в начале проекта. Это все-таки сотрудничество на стадии реализации: создание инженерных проектов, новых площадок для развития бизнеса. Чего сегодня побаиваются разработчики закона и департамент инвестиций? Они боятся, что поток желающих будет большим и мы его не переварим. Нам придется хорошо считать.

Не хватает времени, чтобы оценивать, как работает тот или иной документ. Заголовки красивые, цели хорошие, но нет возможности изучить, что надо поменять. Я не зря говорю об экспертных советах при министерствах, они должны оценивать, как действует тот или иной закон.

N: — При смене мэров в Шахтах и Новочеркасске вы не скрывали своих симпатий и открыто предлагали победившим кандидатам участвовать в выборах. Если мэр Ростова Михаил Чернышев, как говорят, сложит полномочия, чтобы перейти на работу в Совет Федерации, кому бы вы предложили заменить его: члену сегодняшней команды мэра или, как в предыдущих случаях, это может быть человек со стороны?

В.Г.: — Человеку, который будет болеть за свой город, как за свою квартиру. Который будет своими ногами ходить по городу, видеть мусор, грязь, неудобства. Из какой команды — совершенно неважно. Я способный человек с точки зрения коммуникации. Может, излишне мягкий, но это на первый взгляд. Это ровно до того момента, пока я не вижу предательства. Когда появляется игра, я становлюсь очень жестким. В нормальных человеческих отношениях больше проку, чем в тех, когда начальник становится недоступным, недосягаемым таким царьком. Я считаю возможным контактировать с любым человеком. Если предстоит выбирать мэра, нам нужно искать человека необязательно с уживчивым характером. Пусть он будет способен спорить, но главное — чтобы способен был делать. Хотите, чтобы я назвал фамилию?

N: — Хотим. Но не назовете же.

В.Г.: — Это целый процесс. Пока есть мэр, который работает.

Мне многие говорят, что я не рос­товчанин, но я могу поспорить. За 35 лет жизни в Москве я всегда делал для области немало. И в 1990-е, и в начале 2000-х привозил сюда инвесторов и заводил в кабинет к Чубу. Привозил «скорую помощь» шахтерам от правительства Московской области, когда не хватало этих автомобилей. Так что все это болтовня: мол, вот эти москвичи… В конце концов встречают по одежке. Когда все начиналось, как все наехали на Горбаня! А что, мэрии не надо было пинка поддать, чтобы они поняли, каким образом надо было чистить город и приводить его в порядок? Ростов должен сохранять свою самобытность, а не заниматься точечной застройкой, которая все уничтожает.

Для меня важно, чтобы люди, садясь в лодку, не забывали весла. Многие, к сожалению, продолжают плыть без весел — куда принесет, туда и плывут. Из этого исходил и буду исходить при подборе людей в будущие мэры и в будущие руководители городов и районов. Не деньги самое важное, как оказывается, а, конечно, люди. Кадровая тема — самая сложная была и остается.

N: — Почему при выборе нового министра спорта выбор пал на Юрия Балахнина? Какую роль сыграло то, что он выходец из «ГРУППЫ АГРОКОМ», создатель которой Иван Саввиди много раз публично оппонировал вам?

В.Г.: — Никакой роли это не сыг­рало. Я встретился почти с десятком кандидатов, опросил спортивную общественность, посмотрел на неплохой опыт работы Балахнина в федеральной структуре, что очень актуально. Если говорить о Минис­терстве спорта, мне показалось, что наше взаимодействие с федеральными структурами на очень низком уровне и мы не получаем той поддержки, которую имеют другие регионы. Я ставил эту задачу полутора годами раньше, но ситуация не изменилась. Когда в сентябре прошлого года я обсудил с Владимиром Владимировичем Путиным строительство стадиона-восьмитысячника в Ростове, я понимал, что конкретное поручение президента необходимо выполнять, но увидел совершенно пассивное отношение в министерстве. Я должен понимать, что в области идет работа, проводится спортивная политика, что Спартакиада народов Дона, как мы ее называем, — это красивое, мощное мероприятие, в котором хочется участвовать. А вместо этого — бутафорские цифры о том, сколько людей у нас занимаются спортом на 1000 жителей. И поэтому я искал кандидатуру министра спорта, который сможет переломить ситуацию. Потом я послушал Балахнина, и в самом конце я узнал, что он работает у Саввиди.

N: — И что при этом почувствовали?

В.Г.: — Я почувствовал, что это даже заманчиво. Иван Игнатьевич отреагировал правильно. Сказал о том, что власть что-то показывает. На самом деле я ничего никому не показывал. Просто посчитал, что нужно найти человека, который хотел бы ситуацию изменить. Ему будет нелегко. Но он попал в интересный момент, когда начинаются интересные проекты: стадион для чемпионата мира, восьмитысячник, спортивные комплексы по программе «“Газпром” — детям». Нам нужно привести в порядок наш Гребной канал. Мы задумались о центре водных видов спорта.

N: — Вы рассматриваете возможность дополнительно поддержать БК «Атаман»?

В.Г.: — Конечно. Мне нравится «Атаман». Разве я могу плохо относиться к баскетболу?

N: — Вы используете в своей работе результаты своих научных работ? Для чиновника вашего уровня важно, что вы доктор экономических наук?

В.Г.: — Мне это было важно, когда я заведовал кафедрой (РУДН. — N). Когда я писал диссертацию, на практике использовал несколько вещей по интенсификации производства. Идея была такая: новый станок вставляется в цепочку технических средств и используется в нескольких производствах, может быть, для нескольких предприятий. Я от кафедры отказался, когда понял, что не хватает времени. Хотя это не значит, что я не вернусь к этому. Может, еще что-то придумаю новое.

Беседовал коллектив журналистов «Города N»