«Заказные дела — это примета нашего времени»
Прежде чем суд вынес оправдательный приговор бывшему гендиректору ростовского КБ «Кредит Экспресс» Михаилу Колмыкову, он 11 месяцев провел в СИЗО. Уголовное преследование началось после того, как он предоставил правоохранительным органам информацию о сомнительных операциях через фирмы-однодневки в московском филиале банка на сумму около 10 млрд рублей. Его обвиняли в том, что он незаконно вывел из банка 28 млн рублей.
N: — Вы помните первые дни в СИЗО? О чем тогда думали, что чувствовали?
М.К.: — Я был готов к тому, что меня отправят в СИЗО. В суде представитель владельцев банка, не стесняясь, во время перерыва звонил кому-то и говорил, что надо «решать вопрос с Колмыковым, ситуация выходит из-под контроля». Вскоре, перед очередным заседанием суда, меня арестовали, до 10 вечера допрашивали. Я понял, что подключены серьезные ресурсы и на свободу меня не отпустят. Когда попал в СИЗО, думал, что я прав, что правда должна восторжествовать. Я знал банк «Кредит Экспресс» изнутри и понимал, что крах его не за горами. Очень надеялся, что это произойдет, пока я нахожусь в СИЗО, и ведется следствие. Отзыв лицензии у банка и неприятности у заказчиков моего дела лишили их возможности влиять на ход следствия. Если бы крах не случился, мне бы дали реальный срок и отмотать все назад было бы уже практически невозможно.
N: — Какие люди окружали вас в СИЗО?
М.К.: — Обыкновенные. За решеткой есть неписаное правило: о деле, по которому сидишь, не спрашивать. Со мной в камере сидел очень харизматичный мужчина. Чтобы как-то понизить градус напряжения и угнетенности, он придумывал загадки. Мы их разгадывали всей камерой. Все сопровождалось шутками. Пока сидел, делал записи о жизни в СИЗО, о быте, нравах, понятиях. Исписал две тетради. Хочу выпустить книгу в жанре нон-фикшн. Все-таки второе образование я получил в Литературном институте им. М. Горького.
N: — Испытывали ли вы какое-либо давление, пока находились под стражей?
М.К.: — Давление я испытывал со стороны следствия. Когда мое дело было предано широкой огласке, меня пытались склонить к признанию вины. Говорили, что если я не признаю вину по ст. 201 УК РФ («Злоупотребление полномочиями». — N), то мне прикрутят «Мошенничество». Предлагали оправдать по нереабилитирующим обстоятельствам, но тогда бы судимость у меня осталась. Говорили, чтобы я признал вину по ст. 330 «Самоуправство». Хотели, чтобы я отказался от ознакомления с делом, фактически — от защиты. Я категорически от всего отказывался.
Сокамерники и надзиратели в СИЗО нормально ко мне относились. Такого, как показывают в фильмах, что ты заходишь в камеру и тебя начинают избивать, я не встречал. Камера была переполнена. На 20-30 метрах жили человек 20. Места не хватало. Два человека делили одну шконку (кровать. — N). Полдня лежишь, полдня — сидишь за столом. Из-за этого у меня опухали ноги и лопались сосуды.
N: — Что было самым худшим?
М.К.: — Один из заказчиков дела, перед тем как меня арестовали, сказал моей жене: «Мы вашего мужа посадим, а потом и у семьи будут проблемы». Эта фраза врезалась мне в память. Первая часть угроз была выполнена. Сидя в СИЗО, я понимал, что мои враги, реализуя свои планы, могут уничтожить и семью. Эти мысли были самыми страшными.
N: — Год в СИЗО как-то повлиял на вас?
М.К.: — Повлиял, но не могу сказать, что радикально изменил. Все-таки я уже немолодой человек. Я узнал совершенно неизвестную сторону жизни. У меня, конечно, сильно изменилось отношение к правоохранительной и судебной системам. До этого я достаточно много участвовал в судах, связанных с работой банка, и как-то верил в справедливость нашего суда.
Увидев изнутри, как работает система, я убедился, что все совсем по-другому. В отношении меня была допущена явная несправедливость. Следователь пришел в СИЗО, только когда на мое дело обратил внимание Борис Титов и оно было широко освещено в СМИ.
Наш суд — это корпорация по изданию одиозных и ангажированных решений. Я участвовал в четырех арбитражных делах, связанных с моей работой в банке и с увольнением. Все четыре я проиграл. Решения были приняты в том числе на основании сфальсифицированных документов с поддельными подписями и лжесвидетельских показаний. Они послужили также основанием для возбуждения уголовного дела и заключения меня под стражу. Я не раз заявлял о том, что меня оговаривают, на документах стоят не мои подписи, некоторые сделаны задним числом, просил провести экспертизу и проверить мои показания. Просьбы судом игнорировались, в экспертизе мне было отказано. Уже потом мои показания подтвердились. Сейчас судебная тяжба продолжается. Несмотря на оправдание, суд отказывается отменять решение о взыскании с меня убытков в размере 10,4 млн руб., якобы нанесенных банку моими действиями. Думаю, Арбитражным судом Ростовской области серьезно должна заняться какая-нибудь силовая структура.
N: — На ваш взгляд, чем вызвано усиление уголовного преследования предпринимателей и чиновников?
М.К.: — Использование силовых структур и органов власти в конкурентной борьбе сейчас происходит сплошь и рядом. Раньше, если хотели отнять бизнес, человека закатывали в асфальт, сейчас людей убирают руками правоохранительных органов. Заказные дела — это примета нашего времени. Не могу назвать силовое давление на предпринимателей политикой государства. Это все равно что пилить сук, на котором сидишь. Замечаю, что в отношении чиновников работа ведется. Если чиновник и его родственники имеют большие активы, то нужно устанавливать источники этих доходов. Преследование в этом плане, на мой взгляд, правильно. Такую же работу надо начать проводить с судьями и сотрудниками силовых ведомств.
N: — К каким последствиям может привести нынешняя тенденция силового давления?
М.К.: — Беззаконие творится руками закона. Если это войдет в правоприменительную практику, начнется озлобление. Выражение «российское кривосудие» становится идиомой. Я думал, как можно исправить ситуацию, сложившуюся в нашей правоохранительной системе. Не знаю. После того, что со мной произошло, не покидает ощущение полной безысходности. Единственный способ борьбы сегодня — это поддерживать движение правозащитников.
Справка
В 1994 году Михаил Колмыков основал в Ростове банк «Кредит Экспресс». В 2002 году продал свою долю, оставшись в банке на посту гендиректора. В 2016 году выявил незаконные операции через фирмы-однодневки в московском филиале на сумму около 10 млрд рублей. Данные об этом направил главе Центробанка и в администрацию президента. Вскоре после этого Михаила Колмыкова заподозрили в злоупотреблении полномочиями и незаконном выводе из банка 28 млн рублей. Г-н Колмыков был арестован 12 октября 2017 г. и 11 месяцев провел в СИЗО. В августе 2019 года суд полностью оправдал Колмыкова и сохранил за ним право на реабилитацию.
