«В нашем служении важно упорство»

Я 1962 года рождения, из поколения которое выросло на рассказах о послевоенных сиротах. Знала много историй, видела успешное усыновление мальчика двумя нашими знакомыми инвалидами. Моя мама писала рассказы и стихи, и один из ее рассказов был о ребенке-подкидыше во время войны. Я знала его наизусть! В школе у нас был профцентр, я выбрала медицинское образование и всегда отрабатывала там, где были брошенные дети, отказники. Помню, когда я родила первенца, как я плакала, когда мой первый муж не разрешил мне забрать из роддома Сережку — брошенного пацана, отказника. До сих пор его помню. Потом, когда уже с сыном попала в инфекционное отделение, у мам спрашивали: кто поможет пеленки менять, обмывать детей? Я всегда вызывалась.

В 2005 году мы с мужем пришли к вере. Как это было — отдельный разговор. Мы пришли в церковь, узнали об идее служения. И в 2008 году я ощутила, что мне просто необходимо помогать людям. И я знала как. Мужу потребовалось время подумать. Я молилась, и он меня поддержал.

Мы ростовчане, но дети часто болели, и мы купили дачу в Адыгее, в поселке Каменномостском. А потом туда переехали. Прожили там 6 лет, оздоровились, взяли еще троих детей. Познакомились и подружились с местным приютом. Это была великолепная пора. Но наши старшие дети начали задумываться о поступлении в вузы. В большой город я возвращаться не захотела, а под Ростовом цены на жилье были очень высокие, поэтому мы купили дом под Кущевкой в Краснодарском крае, где жили наши знакомые. Здесь и живем сейчас.

За прошедшие годы через семью прошли более 20 детей. У нас есть дети, которые вернулись к родителям (это очень редкий случай). Мы очень рады этому, наблюдаем за ними. Видим, что все хорошо у них, они все на виду. Есть дети, которые уже выросли, уехали учиться, приезжают на каникулы. Были и такие, которые приходили к нам пожить несколько месяцев, пока родители в запое, а потом возвращались домой. Были и тяжелые истории возвратов. Много деток, много характеров, много судеб.

Если к нам обращаются за советом, я всегда говорю, что наша работа не каждому подойдет. Мне повезло, мне объяснили это сразу. Я проходила Школу приемных родителей (ШПР) в Ростове. Нас учила прекрасная психолог Галина Петровна. Я вообще после некоторых психологов стала отрицательно к ним относиться. «Не смог себе помочь — помогу другим» — вот как я их оцениваю. Многие откровенно вредят, особенно некоторые из тех, кто работает в приютах и детских домах. Но с первым психологом нам повезло. Такая маленькая, хрупкая, но очень сильная женщина. На старте ШПР она спросила: «Насколько вы готовы?» Я ответила: «70%». А в конце ШПР она у меня спрашивает: «А теперь как?» Я говорю: «Да что-то я не знаю, и 20% не наберу». Она мне: «Молодец!» Я недоумеваю. Она отвечает: «Так и должно быть, чтобы самонадеянность закончилась». У многих она не закончилась. В таких семьях я видела много надрыва, отношения рушатся. Знаете, процентов 75 наигранности в публикациях, фотографиях приемных семей, люди играют в счастливые семьи, хотя все не так просто.

Однозначно важна вера, иной раз только на ней и держишься, на ней и идее служения.

В нашем служении важно упорство. Не упрямство, а упорство. Характер должен быть сильным. Характер формируется, знаете, как Буратино: дети обтесывают со своей стороны и бюрократия обтесывает со своей. Умение не отступать, не прогибаться. И в то же время нужно уметь проявить дипломатичность. У меня очень жесткий характер, но я научилась дипломатичности. Желание обучаться — в сфере законодательства, образования, медицины. Коммуникабельность.

Когда руки опускаются, я обращаюсь к поддержке мужа. Важно, что мы есть друг у друга. Помогает взаимовыручка. При детях я никогда не плачу, дети любят сильных родителей. Я даже когда стараюсь кого-то поддержать, то говорю: «А ну-ка, сопли убрала!» Подростки особенно любят сильных родителей. Я плачу с мужем. У нас есть очень трудный ребенок. Он у меня стены в доме расшатывал, реально! Он такое вытворял! Когда мы приезжали на новое место, первое, что делали, — ехали с ним в скорую помощь. Он падал с дерева, с крыши. Я просила Бога: «Научи меня любить его!» Это сложнейший ребенок. Я мужу жаловалась: «Я не могу уже!» А муж говорил мне: «Я такой же был, он перерастет». Но сейчас ему 15 лет. И я даже забываю, что не я его родила, настолько он нами выстраданный.

Еще, когда становится тяжело, важно высказаться, рассказать кому-то. Хорошо когда есть подруга, друг, которые поймут. Нас два-три человека, все примерно с одними и теми же проблемами. Вот высказалась — и легче становится. Это, конечно, работа психолога, но они не всегда могут помочь. Потому что не варятся в этом. Среди них нет тех, кто имел бы опыт преемства хотя бы одного ребенка. Глубину проблем можно понять, только на собственном опыте. Но зачастую и опека далека от этого всего, а психологи тем более. Таких людей, как Галина Петровна, у которой я училась в ШПР, в госсистеме не хватает.

Еще помогает смена обстановки. Когда в доме есть старшие дети, муж забирает меня просто поехать в горы, поесть мороженое, походить вдоль речки. Иначе нереально выдерживать. Мы работаем 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Ни отпуска, ничего. И опека, и все остальные вместо поддержки говорят: «А вы на что подписывались?» Я обычно отвечаю: «Конечно, на галеры!»  

Что еще хоть и слабое, но утешение: я меняю интерьеры, мы с мужем занимаемся строительством, декором, обустройством — в общем, разные находим способы, чтобы отвлечься.    

До того как мы создали приемную семью, мы с мужем занимались бизнесом, потом я строила карьеру. Но знаете, я не ощущала удовлетворения на этой работе. Ушла   с достаточно хорошей должности. Когда стало ясно, что у нас будет пятеро детей, я сказала мужу: «Надо готовиться к тому, что ты тоже уйдешь с работы». Он ответил: «Я готов». У него тоже была хорошая работа. Нам обоим было трудно менять жизнь. Мы оба люди деятельные, а тут ты — няня. Но мы придумывали, как использовать нашу энергию. Мы начали путешествовать с детворой, например могли сорваться на море в любой момент. Они тогда не ходили в школу, и мы были более свободными.

Мне нравится, когда у нас детский сад всех возрастов. Взрослые плещутся в бассейне, кто-то прыгает на батуте, другие визжат, крапивой друг друга лупят, бегают, закрываются в сараях, кто-то от козла убежал… Младшие возятся на горках и в песочнице. Ты живешь в мире детства. Был период, когда у нас в семье было 8 подростков, мы садились в микроавтобус, дети обязательно проверяли, чтобы мама взяла саквояж, потому что там  очень много бутербродов. И ехали в поход. Это я люблю. Сейчас семья стала меньше — двое учатся в других городах, с 1 сентября с нами останется только Ванечка, мой любимчик, который только с лампочки не прыгал, и трое «солнечных деток». И у нас все затихнет, станет немножко грустно.

Некоторые думают, что мы не выпускаем детей из дома. Даже такие разговоры были — вот ваши дети не гуляют с остальными детьми на улице. А у нас старшие мальчики, которые уже разъехались, всегда играли между собой и вокруг отца. Отец ремонтирует машину — они от него не отходят. Работают вместе с ним. Например,  забор делают вместе — и вместе хохочут. Потом папа кого-то отсылает за мороженым, они покупают целый мешок на всех. Конечно, когда только подросток попадает в семью, приходится поначалу его придерживать, зато потом они тянутся друг к другу, дружат.

Бывало, что один ненадолго отлучится, выйдет за ворота. Но быстро возвращается, говорит, там курят, ругаются матом, мне не нравится. А у нас такого в семье нет, никто не курит, и не пьет, и не ругается. Вот сейчас я с вами разговариваю, а дети сидят на кухне с отцом кофе пьют. Отец для них лидер. Девчонки дружат между собой, мне помогают. Старшая, Маша, сейчас учится в Питере, живет в общежитии, говорит, мама, я скучаю по запаху дома, по урчанию «солнечных детей». Алинка первый год в колледже учится. Свобода ей нравится, но тоже скучает по праздникам, по дням рождения. Тянутся домой, знают, что их ждут забота, торт, смех, им здесь будет весело. Был у нас хлопец, который бежал — до этого полтора года прожил. Он звонит и говорит: «Я так скучаю по папиным разговорам». Я говорю: «Ты ж бежал, что сейчас об этом говорить». У него хроническое психическое заболевание. Он ничего с этим поделать не может. Это все непросто.

Главные праздники в нашей семье — день рождения и Рождество.

Когда в семье было много старших детей, мы устраивали соревнования с призами на Рождество. Четыре матча настольных игр — футбол, хоккей, шахматы и нарды. Сражались до слез!  Сейчас остались малыши, и  эти традиции приостановились.

Доходы приемных семей интересует многих. Прямо так и говорят: вы берете только из-за денег. Я говорю: так что же вам мешает, и вы тоже приходите, разбогатейте!

Я научу вас заработать миллионы, расскажу, какие бумаги надо оформлять.

Это общая проблема: родительский труд не ценится, считается, что вы только удовольствие получаете, а вам за это еще и деньги платят. А приемные родители невольно подыгрывают этому. Ты ж не будешь о своих буднях рассказывать, ты стараешься во всем положительное видеть и только позитивное показывать окружающим.

А как на деле? Маленького оклада за родительство (5 тыс. рублей) и пособия, которое получает дети (около 15 тыс. на человека) хватает на жизнь, если семья большая, если бюджет составлен рационально, хозяйство ведется рачительно. У нас небольшое стадо барашков растет, уточки куры, индюки. У всех знакомых приемных семей есть морозилки, мы делаем заготовки, детвора помогает. У нас свой сад. Если овощи не сажаем — соседи помогают. Есть доброжелательные, которые могут принести полмешка кукурузы для кур, мешок винограда. Правильно рассчитать бюджет, и сделать так, чтобы на основное хватало, можно. Отложить — не получается.

У нас с мужем была недвижимость, мы ее сдавали-продавали-меняли. Это позволяло, например, переезжать, туда, куда хотелось.

Конечно, если бы приемной семье давали все, что государство обещает, было бы лучше. У меня лежит целая папка отказов. Вначале я их все собирала, потом бросила. Мы никогда не получали ни участок, ни стройматериалы, ни ссуду, ни льготные кредиты.

Или вот еще, приемная семья — это всегда ремонты и строительство. Постоянно страдают мебель, стены в доме. Хорошо бы, чтобы приемным семьям компенсировали эти затраты. Я знаю, что в Перми приемным семьям выделяют средства на мебель. Надо, чтобы эта практика распространилась на всю страну. Неплохо было бы улучшить порядок получения уже действующих льгот, сделать его более удобными для приемных семей. Например, дети получают бесплатные путевки в лагерь. Чтобы отправить трех детей я две недели езжу в райцентр постоянно, чтобы подготовить медкарту каждому ребенку. За две недели подготовки я выматываюсь так, что уже не хочу никаких лагерей! Нет прозрачности и логичности финансирования. Например, ребенок поступает в колледж и почему-то получает меньше денег от государства, чем когда жил в семье. После девятого класса снимают доплату детям, которые входят в особую группу по здоровью. Хотя проблемы по здоровью никуда не деваются. Я не могу этого понять.

Мы планировали брать новых детей, но не получается: даже если вы познакомились с ребенком и понравились друг другу, детдом волен сказать, что ребенок отказался к вам идти. По крайней мере, здесь, на Кубани, детдома здоровых детей стараются оставить у себя, чтобы сохранить госфинансирование, в приемные семьи предлагают детей с тяжелыми диагнозами. Мы не можем их принять, потому что у нас уже есть трое «солнечных». Так что еще одно мое пожелание — чтобы бюджет детских домов вынуждал их отдавать детей в приемные семьи. Ведь именно для этого создан институт приемных семей, чтобы меньше детей жили в детдомах.

Хорошо бы, чтобы в ШПР на встречу с будущими родителями звали приемные семьи с серьезными случаями. С  непростым опытом. Например, которые имели опыт побега детей.   Чтобы люди понимали, насколько все сложно, учились, как в этих случаях реагировать.   Знали свои права, потому что система не всегда придет им на помощь. 

Наше служение — тяжелое, но и интересное. Я не жалею, что 15 лет назад сменила работу. Моя зарплата сократилась, но это не важно. Муж всегда говорит: деньги должны служить нам, а не мы им. Как-то раз мы большой деревянный домик для малышей  купили в рассрочку. Малыши в восторге. Мои родные дети так не жили, у моих внуков такого домика нет. Дочь говорит, вы их разбалуете. Я говорю, нет, дети должны жить счастливой жизнью. У вас такого не было, но зато у вас были мама и папа.