«Надо погрузиться в арестантскую систему и жить по ее правилам»
Бывший мэр Шахт, а теперь ресторатор Денис Станиславов, отсидевший семь месяцев в СИЗО, считает, что, отстаивая свою правоту в борьбе со следственными органами, нельзя себя жалеть. Только приняв правила арестантской жизни, можно относительно легко пережить эти испытания.
N: — О причинах вашего преследования вы рассказали в последнем интервью N (см. № 39 от 8.10.2019), а почему в целом, на ваш взгляд, усиливается давление государства на представителей бизнеса и местной власти?
Д.С.: — Власть, как и человек, когда слабеет, становится нервной, агрессивной, непоследовательной, начинает совершать нелепые поступки, с нетерпением ждет позитивных рапортов, но все меньше контролирует самодеятельность органов на местах.
С другой стороны, нужны информационные поводы. Проказы Трампа, Зеленского и либералов, которые не дают России нормально жить, народу уже приелись. Многие начинают задумываться, почему мы живем плохо. Соловьевы и прочие биофлешки, тиражирующие нужную информацию, уже не справляются. Значит, необходимы новые козлы отпущения. Эта практика существует в России со времен Малюты Скуратова, а при Сталине была доведена до совершенства. Сейчас у нас получаются враги народа — лайт. Удивляет другое: если среди губернаторов, министров и сити-менеджеров столько мерзавцев, то кто-то же их ставил на эти должности.
Есть заказ из центра и куча «рыбаков» на местах, пытающихся поймать рыбку покрупнее, заслужив похвалу и рыбацкую славу. Россия — огромная страна, здесь традиционно всякое государево око надзирает так, как само себе представляет. Например, нужно наказать министра сотоварищи. Кто же будет задумываться, что человек тянет на себе неподъемный груз, нищую сферу, нехватку кадров, нацпроекты, показатели эффективности и прочие «мелочи»… Как говорил один грузинский юморист: «Незаменимых людей нет». И людей арестовывают, обезглавливая важнейшую социальную сферу области. Хотя никто не давал задания ухудшить ситуацию в здравоохранении в условиях кризиса…
Понимаете, задача надзорного или правоохранительного органа — пресекать правонарушения и контролировать законность, но их самих, как это ни странно звучит, нельзя оставлять без надзора. В условиях вседозволенности этот орган превращается в бензопилу, которую никто не держит. Кто под нее попадет, никому неизвестно. Сейчас «коррупционеров» берут под стражу, измором вымогая из них показания. Сначала — ИВС, потом карантин, камера СИЗО... Во время обыска изымают денежные знаки, иногда арестовывают имущество родни и банковские счета — нейтрализуется возможность нанять хорошего адвоката, семья начинает испытывать материальные трудности. К арестованному перестает ходить следователь. Человек сидит месяц, два и… срывается, начинает давать «признательные» показания — лишь бы этот бред поскорее закончился.
N: — Что для вас было самым тяжелым во время нахождения в СИЗО?
Д.С.: — Для меня было и остается тяжелым то, что из-за этого маразма страна все больше откатывается в развитии. Вместо того чтобы строить нормальную жизнь, мы ищем «коррупционеров», из-за этого теряем кадры, молодежь плюется, уезжает за рубеж. А сколько сейчас появилось коммунистически настроенных детей, которые не понимают, что такое социализм в российском исполнении. Мы все ближе и ближе к гражданской войне. С такой тенденцией страна может в будущем потерять в размерах. Я не буду говорить, что я страдал в тюрьме, — это бред, я не страдал. Действительно, волновался за родных, скучал очень.
N: — Но все-таки личные переживания всегда есть в условиях давления.
Д.С.: — На меня никто не давил — пока ФСИН достаточно профессионален и в вопросах режима не зависит от следствия или прокуратуры. Хотя в моем случае влияние прокуратуры на суд было мизерным, я вижу этот уклон. Следующий шаг — давление на ФСИН, чтобы влиять на арестантов, органы с восторгом открывают для себя сталинские методы.
N: — Сам факт заведения уголовного дела разве не был для вас ударом?
Д.С.: — Нет. У меня нет качества русского интеллигента, который постоянно себя жалеет. Я понимаю, что я песчинка на земле. Соответственно, я допускаю, что со мной могут произойти не только хорошие вещи. Кроме того, у меня всегда был очень широкий круг общения. В изоляторе были люди, с которыми я общался и ранее.
Самое главное, когда туда попадаешь, ставить барьеры — о чем не надо думать. Я видел там людей, которые посмотрят на фото близких и рыдают: «Когда же у меня свидание?..» Увидятся с родными и опять неделю плачут. Никаких свиданий не должно быть, если ты действительно собрался стоять до конца. Зачем близким приходить в СИЗО? Я своим запретил это делать. Надо погрузиться в арестантскую систему и жить по ее правилам. Хороших людей там все больше и больше — стараниями органов.
N: — Эти испытания разделили вашу жизнь на две части: до и после? Что изменилось?
Д.С.: — Я стал гораздо проще смотреть на жизнь. Я до конца осознал, что все люди одинаковы. Если раньше я мог посмотреть с презрительным сочувствием на бомжа, то сейчас я могу себя совершенно спокойно увидеть в его облике. Человека можно довести до всего, чего угодно.
К счастью, с друзьями ничего не изменилось. Только один человек ушел, а остальные проявили себя не просто достойно, а как мои братья и сестры.
По отношению к подчиненным, наверное, стал проще. Я перестал обращать внимание на мелочи, наносное. Если хочу что-то сказать — говорю. И стал относиться к ним с большим пониманием. Например, подчиненный не сделал что-то по какой-то причине. Если раньше я сгоряча кричал: «Какая мне разница, исполняй». То сейчас я себя спрашиваю: «Чего я боюсь? Быть добрым?» Если меня убедили, то все в порядке. Я перестал бояться принимать оценочные решения. Я стал проще и замечаю, что люди стали ко мне тянуться с большей охотой.
Справка
В сентябре 2019 года Шахтинский городской суд рассмотрел уголовное дело в отношении бывшего мэра города Дениса Станиславова, которого обвиняли в превышении должностных полномочий. По обвинению в эпизоде с передачей в аренду без торгов земельного участка под строительство он признан невиновным и оправдан, по второму эпизоду (о принуждении местного бизнесмена за свой счет построить постаменты для двух памятников) ему назначили штраф в размере 100 тыс. рублей.
