«Начинал с мелочей»
10 марта исполнилось 70 лет владельцу компании «Глория Джинс» Владимиру Мельникову. Это один из немногих бизнесменов Ростовской области, который сумел построить империю с оборотом в десятки миллиардов рублей с нуля. Редакция поздравляет господина Мельникова с юбилеем и публикует отрывок его интервью из книги «Рожденные перестройкой», изданной «Городом N» в феврале этого года. Владимир Мельников, владелец крупнейшего в России продавца одежды «Глория Джинс», свой путь в бизнес начинал с фарцовки, в 1984 году умудрился зарегистрироваться индивидуальным предпринимателем, а швейным бизнесом занялся после того, как по просьбе товарища продал ему футболку, сшитую для Мельникова супругой.
N: — Как известно, вы родились и провели детство в Белоруссии, а как оказались в Ростове и почему занялись бизнесом?
В.М.: — Наверное, мне суждено было стать предпринимателем. Ведь мой дед по материнской линии торговал зерном и имел мельницу. Его повесили махновцы в 1921 году. У него была мельница, а я по папе Мельников, получается, в каком-то смысле продолжатель дедовского дела. По этой же линии один из дядей был скотоводом. У него была большая отара овец в Днепропетровской области. Он, как библейский патриарх Иаков, знал каждую свою овцу, какая у нее шерсть и каким будет мясо. В его хозяйстве работало 40 наемных пастухов. Другие двое дядей тоже занимались бизнесом, но в Ростове. У одного был частный мясной магазин. Он полностью снабжал мясом «Ростсельмаш» в 1950-е годы. Каждому рабочему, а их тогда было 40 тыс. человек, каждую неделю выдавали паек мяса. Этот магазин закрыли в 1960 году. Третий дядя заведовал скупочным магазином на углу Буденновского и Текучева. Это был последний частный магазин в Ростове. Его отличие от комиссионного было в том, что там сразу платили за принесенные вещи, а не брали их на реализацию. Потом на этом месте открылся магазин «Охотник». Все частные магазины предпринимателей закрылись после громкого дела Берингштейна в начале 1960-х, примерно половина их была вынуждена покинуть город, в их числе — и мои дяди.
N: — Получается, ваше умение продавать вещи вы унаследовали от дяди? А кем были ваши родители?
В.М.: — Я родился в белорусских лесах, где служил отец. Он был командиром бригады, генерал-майором артиллерии, по национальности мордвин. Мама заканчивала пединститут им. Герцена в Ленинграде. Когда отца отправили на пенсию, мы переехали в Ростов в 1952 году к дядям.
N: — В одном из давних интервью «городу N» вы говорили, что в 12 лет остались сиротой. как это произошло?
В.М.: — Отец ушел от нас, когда мне было 9 лет. Мама умерла через три года. В нашей семье было четверо детей. Я самый младший. До ухода отца мы жили очень зажиточно. Он был генералом, к тому же на пенсии заведовал военторгом. Его мои дяди устроили. Потом его выгнали с этой должности. Когда он ушел от нас, мы стали нищими. После смерти мамы с деньгами стало совсем трудно.
N: — Вы потом встречали отца?
В.М.: — Да, конечно, я видел его раз в пять лет. Я даже хоронил его. Он любил повторять: «Умный — в артиллерии, щеголь — в кавалерии, лодырь — во флоте, и дурак — в пехоте».
N: — Вы из-за нужды поступили на «Ростсельмаш» в 13 лет?
В.М.: — Не совсем так. В школе я был жутким хулиганом. Просто перестал учиться. В один прекрасный день моих деяний накопилось на ультиматум, заявленный мне комиссией по делам несовершеннолетних: или я сажусь в детскую трудовую колонию, или иду на перековку на «Ростсельмаш». Что делать — есть хотелось, вот и ловили меня на мелком воровстве. То на овощную фабрику залезу, то еще куда. Так пришлось расстаться со школой, не получив среднего образования. Но я всегда любил читать, книги просто «глотал». Библиотекари даже не верили, что я их действительно прочитывал за такое короткое время. Вынужден был доказывать, что я не просто так их таскаю. Рассказывал биографию Мартина Идена. За это расчувствовавшаяся библиотекарь — кстати, это была мама известного актера из Ростова Саши Кайдановского — мне все время через него потом передавала бутерброды.
N: — «Ростсельмаш» в те времена в народе называли «освенцимом». Вам было трудно там работать?
В.М.: — Там были и чистые цеха, где работать было нетяжело. А я попал в 4-й механосборочный, где кругом была грязь. Было трудно. Работал там до 16 лет — сначала учеником токаря, а потом дорос до токаря 3-го разряда. После ухода с завода начал фарцевать.
N: — Как это выглядело?
В.М.: — Начинал с мелочей. Покупал у приезжих иностранцев то жвачку, то сигареты. Потом продавал их втридорога в школе. Потом меня взял на обучение известный тогда фарцовщик Саша. Мы с ним ездили в Новороссийск, там было гораздо больше иностранцев. Он подходил к ним и спрашивал: «Носки ес? Чулки ес?» — и все это с ударением на первый слог. Иностранцы его понимали и все это ему продавали. Потом мы с ним гуляли по пирсу, и я его спросил: «Саша, почему ты им говоришь «нОски», «чУлки»?» Саша мне терпеливо объяснил, что мы говорим «носкИ», а по-английски это «нОски». А я учил английский в школе. Говорю ему, что у англичан носки «soсks». Cаша смотрел-смотрел на меня и как дал мне по шее, я аж с пирса свалился. А это был февраль. Он был уже парень взрослый, ему лет 28 было. В своей среде считался знатоком английского языка. А тут я ему «soсks»… Потом я уже сам ездил, покупал у них сигареты по 50 копеек, а продавал по полтора рубля. Затем были посерьезней товары: джинсы, плащи. Продавал их потом ростовским буфетчицам и спекулянтам. Ведь тогда фарцовщик и спекулянт — это были разные профессии. Спекулянт стоял на рынке, продавал барахло. А фарцовщик работал с иностранцами, причем с теми, кто не знает русского языка. И затем продавал товар спекулянтам. Фарцовщики — это была интеллектуальная элита. А потом я стал валютчиком. Покупал доллары по полтора-два рубля у иностранцев.
N: — Кому сбывали?
В.М.: — Цеховикам, зубным врачам, завбазами, директорам магазинов. Люди с деньгами охотно брали доллары за 4,5–6 руб. 100–200% рентабельности — и никаких сумок.
N: — Но это уже было подсудное дело?
В.М.: — Тогда все было подсудным: и спекуляция, и операции с валютой. Вот меня в 21 год поймали и посадили за операции с валютными ценностями. Гулял на широкую ногу в ресторане. Те, кому надо, заметили. Во время задержания в моем кармане нашли доллары. Так закончилась моя юность.
N: — Сколько тогда вам дали?
В.М.: — Пять лет. На северах. На берегу Карского моря.
N: — Вы уже тогда были верующим?
В.М.: — Да.
N: — Как вы пришли к вере?
В.М.: — Одним из лидеров нашей компании был Володя по кличке Кент. У него мама была верующая. Он мне первый рассказал о вере.
N: — Он был фарцовщиком?
В.М.: — Нет. У нас была группа молодежи, интеллектуалы, которые слушали современную музыку, читали и обсуждали книги, религию, искусство. Кент был одним из главных. Он и Саша Кайдановский. Саша больше увлекался эзотерикой.
N: — Говорят, Кайдановский всю жизнь был очень драчливым. чуть что, сразу бросался в бой…
В.М.: — Да. Мы тогда все были драчливые.
N: — Вы были в каком-то смысле диссидентами?
В.М.: — Наверное, в каком-то смысле. Когда меня посадили, то мою девушку Милу исключили из института и выгнали из комсомола за наше общение с американцами.
N: — Когда вы впервые прочитали Новый завет?
В.М.: — Еще до тюрьмы, лет в 17. Что-то осталось в голове, конечно, но тогда была молодость, жажда заработать деньги, мир со всеми его соблазнами. Я много пил, была даже такая проблема.
N: — В каком году вы женились на Людмиле Леонидовне?
В.М.: — Именно женился после прихода из тюрьмы. А познакомились с ней, когда мне было 19 лет, а ей 16.
N: — Чем вы занимались после первого срока?
В.М.: — Я стал уже крупным валютчиком. У меня были очень серьезные схемы. Это была Москва, Рига, Львов, Одесса. В этом деле было задействовано много людей.
N: — Вас кто-то надоумил этим заняться?
В.М.: — Нет, я сам, голова же на плечах есть. Я бросил пить. Дела шли очень хорошо.
N: — А второй срок когда получили?
В.М.: — В 1981-м. Это была случайность. Начальник областного управления БХСС (борьба с хищением социалистической собственности. — N) меня невзлюбил по личным причинам. Он дал команду посадить меня любыми способами. Нашли и дали 5 лет. Я, правда, через два года вышел по условно-досрочному. В 1983-м. Приятели мне сказали: «Володя, в третий раз, если поймают, можешь уже не выйти». Выбор был какой? Либо идти цеховиком — а они тогда были или под властью, или под бандитами, — либо становиться индивидуальным предпринимателем. Я никогда ничего общего с властью и бандитами иметь не хотел, пошел по второму пути.
N: — Чем вы занялись?
В.М.: — Это было начало моего пути в швейной промышленности.
N: — Известна легенда, согласно которой, вы обратили внимание на швейное дело после того, как продали свои джинсы товарищу.
В.М.: — Это было немного не так. Я купил турецкое белье и какую-то фланельку. И моя жена сшила мне футболочку из этого, а приятели, которые изготавливали печати, сделали на ней надпись adidas. А потом как-то зашел ко мне товарищ, известный в Ростове искусствовед, и купил ее сыну за 15 рублей. А она обошлась нам в 1 рубль 60 копеек. Тогда я понял, что стану очень богатым человеком.
Полный текст читайте в книге «Рожденные перестройкой»
