«Когда говорят, что что-то невозможно, у меня, наоборот, появляются силы доказать, что я смогу»
Глава группы компаний «Евродон», первого в России промышленного производителя индейки и утки, Вадим Ванеев хотел быть Штирлицем, а стал белой костью, то есть мясником.
Вадим Ванеев N: — Вы же уроженец Южной Осетии, как вы оказались в Ростовской области? В.В.: — Да, я родился в Цхинвале, потом год работал грузчиком, ушел в армию. Вернувшись, поступил в НПИ в Шахтах. N: — Бизнесом во время студенчества не занимались? В.В.:— Бизнесом нет, но работал комендантом общежития и ребятам помогал поступать в вуз. Так скопился первый капитал. Дома, в Цхинвале, увидел, как работает видеосалон. Посчитал его выручку и решил сделать такой же в Шахтах. Нам под это выделили давно не работающий летний кинотеатр в парке. Как только начали его переделывать, я понял, что у видеосалонов нет перспективы, и объявил, что мы будем строить ресторан. Когда мой отец приехал посмотреть на нашу стройку, он прослезился. Сказал мне: «Вадим, ты это никогда не построишь». Проект был большой, а стройматериалов тогда вообще нельзя было найти. В ожидании резолюции просиживал часами в приемных у начальников бетонных заводов. С тех пор я ненавижу долгие совещания. За полчаса все можно обсудить! На строительство ушло четыре года. Сначала назвали предприятие «Русь». Когда регистрировали, чиновники смеялись: «Тоже мне «Русь»: двое осетин и грек учредители». Но, вообще, я в этом проекте сначала работал как бы временно. Дело в том, что я мечтал стать эфэсбэшником. Подал документы и ждал ответа. Но в этой службе, как оказалось, не берут тех, кто сам инициирует поступление. Я понял, что Штирлицем не стану. К тому же ресторан стал приносить неплохие деньги. Он был первым частным заведением общепита в Шахтах. К нам люди из Ростова приезжали. N: — Почему вы назвали его «Мишель»? В.В.: — В честь погибшего брата. Мы звали его Мишуля, Мишель. Так назвали и ресторан, а позже, познакомившись с известным в то время бизнесменом Степаном Шоршоровым, я решил открыть оптовый алкогольный склад. Мы узнали, что вагоны с углем, которые гнали из Шахт в Дагестан, обратно шли пустые. Нам предложили загружать их дербентским коньяком. Так стали оптовиками и, набравшись смелости, открыли первый в области супермаркет. Перед этим я ездил в Москву, встречался с главным менеджером сети «Перекресток». Он поднял меня на смех: «Какая Ростовская область? В этой деревне нормальный супермаркет работать не сможет». А когда говорят, что что-то невозможно, у меня, наоборот, появляются силы доказать, что я смогу. Так и открыли. У нас были партнеры из Венгрии, оттуда из «Метро» приходили фуры с товаром. Все улетало чуть ли не с колес. N: — Как появилась идея птицеводства? В.В.: — У меня всегда было много энергии. Я хотел заниматься чем-то масштабным, а не купи-продай. В это время часто бывал на продовольственных выставках, а там в основном были иностранцы. И среди них, как белая кость, выделялись мясники. У них были самые обширные и крутые экспозиции. Я тогда понял, что мясо — это как нефть, стратегический продукт. И где же создавать животноводческий бизнес, если не на Дону с его кормовой базой? N: — Почему именно индейка? В.В.:— Я, когда был в Венгрии, питался в гостинице. Покупал в супермаркете продукты и ужинал в номере. Одним из деликатесов была индюшинная ветчина. Она мне понравилась больше всего. Потом уже возникла идея производства индейки. Курицу тогда разводить было бы самоубийством: страна была завалена «ножками Буша». Но американские окорочка были мороженные и невкусные, и мы подумали: почему бы не предложить по сходной цене охлажденную индейку и деликатесы из нее? N: — Сколько раз пришлось услышать, что это не наш, не русский продукт? В.В.: — Все вокруг были уверены, что покупать индейку в России не будут. Банкиры отказывали в кредитах во многом поэтому. С руководством ВТБ меня познакомил мой великий земляк Валерий Гергиев, а затем мой проект в течение года банкиры мариновали. Они даже заказали профильному институту исследование, и ученые сошлись на том, что индейка не будет пользоваться спросом. До сих пор пытаюсь найти это заключение. Большие деньги за него отдал бы, как за ценный экспонат в будущий музей. Кстати, там же было указано, что команда проектировщиков не обладает специальными знаниями и опытом работы в животноводстве. N: — Это была справедливая претензия. В.В.: — С одной стороны — да, кроме торговли продуктами, другого опыта не было. Но мы за короткое время все узнали об индейке. Ее тогда, как я посчитал, лучше всего выращивали в Израиле. Туда я и поехал с предложением о партнерстве. Помню, сидел в одиночку напротив девяти евреев, которые смотрели на меня как на ненормального: «Какая Россия? Какое там может быть индейководство?!» Но один из них, Ави Поюрский, все же заинтересовался и согласился поехать на место. N: — По этикету нужно было бы поставить в известность и областную власть? В.В.: — Я с Владимиром Федоровичем Чубом знаком. В моем ресторане часто собирались высокие гости. Когда провожали с работы бывшего мэра Шахт Демидова, меня представили губернатору. Он услышал про супермаркет и не поверил, послал своего советника Надежду Бабич лично убедиться. Та подтвердила, супермаркет как на Западе. Но когда ему доложили об индейке, он это не воспринял всерьез. Меня поддержали министр сельского хозяйства Николай Василенко и руководящий тогда областной налоговой Юрий Зерщиков. Он помог устроить встречу с губернатором Чубом и первым замом Усачевым. Он сначала сказал, что во все это не верит. Я предъявил ему кредитный договор с ВТБ на 37 млн евро, он не мог понять: «Как тебе такие деньги дали?» Помощи, в общем, обещано не было, но и мешать мне, как я понял, тоже не собирались. И на том спасибо.
