«Пальмы мы продаем по всей России и даже в Сочи фурами отправляем»

Садовый центр «Южная столица» занимается акклиматизацией в Ростовской области растений из южных широт. Например, гинкго билоба, адаптированные компанией, растут в Подмосковье. Проводит эксперименты по адаптации кедровой сибирской сосны к южным условиям. Компания много лет выращивает ростовские платаны. Они растут в Грозном, в образовательном центре «Сириус» на черноморском побережье. Недавно садовый центр открыл новый питомник площадью 18 га, чтобы создать запас площадей. По мнению его основателя, главное препятствие для развития питомников растений в России — засилье импорта и недобросовестная конкуренция.

N: — Вы вырастили самые северные гинкго, платан, метасеквойю, у вас инжир плодоносит в Ростовской области. За счет чего получаете такие результаты?

А.З.: — Наш маточный питомник занимает около 1 га в поселке Казачий Ерик, он окружен с трех сторон водой, зимой вода замерзает только на короткое время, а все остальное время как батарея греет воздух. Здесь климат не ростовский, а примерно как в Горячем Ключе. Поэтому здесь чудеса случаются. Все, что мы делаем, ни в каком ботаническом саду вы не найдете. Например, мы растим пальмы в открытом грунте. Вот та пальма будет жить со временем без утепления зимой. Будет держать до -26. Вот наш платан, ему 23 года. Он прошел тесты на хладоустойчивость нашими зимами. Спрос на его семечку большой. Со старых кустов инжира мы до тонны ягод снимаем. И учим наших клиентов, как добиваться таких результатов: ни гранат, ни инжир деревьями не выживают, все, что выше забора — отмерзает от ветра. Место нужно выбирать южное, чтобы металлический или каменный забор выступал в роли концентратора и отражателя тепла. Тогда все получится. У нас растет самый северный в мире витекс священный. Это, вообще-то, дерево, но у меня тоже кустом сформировано, как гранат и инжир. Мы много лет с витекса берем семечки, все семенные магазины именно его семенами торгуют, потому что он уже на улице, будучи трехлеткой, перезимовал. А вообще, считалось, что Адлер — самая северная точка для него.

Или вот, азимина, банановое дерево. Плод весом 320 граммов, на каждой ветке — 3-4 штуки. Это дерево из Латинской Америки. Его привезли в Россию в 1994 году. Их научились выращивать в Сочи, потом уже мы присоединились. У нас растут самые северные из банановых деревьев, теперь благодаря нам они растут и в Москве, и в Хабаровске. Это дерево будущего — оно опыляется мухами. Мухи были и будут всегда, а вот земляная пчела и обычная пчела вымирают от пестицидов, их осталось всего 13% на планете — это уже научный факт.

Этой павловнии войлочной 4 года (дерево при этом очень высокое. — N). Это ответ на задачу, которую Путин поставил олигархам-нефтяникам — чтобы не Амазонка, а Россия снабжала кислородом планету. Мы записали минутный ролик, где я сказал: «Владимир Владимирович, задание выполнено, обсаживайте все предприятия павловнией». Если сосна дает 1,5 тонны кислорода в год. Тополь — ради чего мы терпим этот пух — 14 т, всегда считался лидером. Павловния дает 40 тонн! И цветет огромными цветами. Живет сто лет, десять раз можно срезать ствол на ценнейшую древесину, от корня она дает новый ствол.

N: — Это вы ее здесь акклиматизировали к новым условиям?

А.З.: — Нет, но мы подхватываем те инициативы, которые появляются.

Вот гинкго билоба — самое древнее дерево на планете, появилось более 300 млн лет назад, в нем целебными свойствами обладают и листья, и плоды. Из листьев делают препараты, которые чистят сосуды, выводят радиацию. По неподтвержденной версии, прием в пищу плодов останавливает 4-ю стадию рака. Его плоды в Сочи бабушки продают, только они у них почему-то дурно пахнут. А наши — не пахнут. Ничем не болеет, только поливать надо. В перспективе хочу создать плантацию гинкго, чтобы мы могли сдавать лист фармкомпаниям — это совсем другие деньги. Пока лист возят из Китая, но фармкомпаниям не нравится качество. В Крыму такую плантацию пытались сделать, но не сложилось.

В этом году мы сделали уникальное предложение: предлагаем пару гинкго (мальчик и девочка) за 800 тыс. рублей. В мире аналогов нет. В Турции можно купить за 220 тыс., плюс цена доставки, но без определения пола. А мы будем продавать пару, которая обязательно даст плоды. Такие растения берут для личных целей, это элитный сегмент, широкого спроса нет. Нужно сделать один хороший большой объект, тогда на гинкго появится и массовый спрос. На даче у певицы Чичериной растут наши гинкго и метасеквойи. Надеюсь, ее гости увидят, как хорошо они чувствуют себя в Подмосковье, ничем не болеют, и интерес вырастет. Аналогов нашему гинкго нет, они зимуют у нас несколько лет, акклиматизировались, а все привозное из-за рубежа в Ростове еще будет жить, а в Москве — вымерзнет.

А вот наше главное достижение (мы подходим к рядку молодых сосен высотой примерно до колена. — N). Кедровая сибирская сосна привита на обыкновенную двухигольчатую сосну. Причем сибирская сосна особенная: после революции в советской России ученые проводили эксперименты и вывели кедровую сосну, у которой уже на невысоком уровне появляются шишки. В девяностые эти эксперименты были заброшены. Я добыл амбарные книги с их описанием, в тайге осталась делянка, где растут 200-300 таких сосен. Ветки этих сосен мы прививаем на нашу двухигольчатую сосну. Зачем мы это делаем: у нас жарко, сама кедровая сосна не выживает, корень горит. Мне все кричали — не будет жить! Да, болеет. Но в прошлом году 6 шишек я уже снял. И если получится, то, ну, не Нобелевская премия, конечно, но это будет большое достижение. Такие сосны будут жить где угодно, и впервые мы получаем первую шишку на такой высоте (примерно на уровне колена. — N). На такие сосны есть спрос. Они у нас все подписаны — мальчик и девочка, можем продавать их парами, как гинкго.

N: — Кто ваши основные покупатели?

А.З.: — На одной рознице, конечно, не заработаешь, она нужна для сарафанного радио: бабушка пришла купить за 150 рублей черенок, а у нее зять крупный покупатель. Это самая лучшая реклама для нас. Для этого мы и на «Авито» размещаем предложения, и на «Юле». На «Авито» из 10 звонков один — от оптовика.

Мы поставляли много наших платанов на озеленение Грозного, в образовательный центр «Сириус». Наша платановая аллея есть в Калининграде. В прошлом году мы отправили 45 фур в Луганск — высадили наши платаны и елки, сделали целый проспект. Все выжили.

В Ростовской области работаем со всеми крупными ростовскими предприятиями, с тем же «Ростсельмашем». С администрациями местных муниципалитетов тоже работаем — Новочеркасской, Сальской, Зерноградской, с Ростовской тоже, но как-то меньше. Часто к нам обращаются победители тендеров с заказами. Сами мы на тендеры идем неохотно. Их минус в том, что поставщик обязан пересадить по гарантии, если деревья умерли, но при этом он не отвечает за уход. Плюс, ГОСТы очень мешают.

N: — В чем проблема с ГОСТами?

А.З.: — ГОСТы составлялись в 1980-е годы, они устарели. Но застройщики и администрации городов продолжают ориентироваться на них. А там — список деревьев, которые не зимуют у нас или условия поставки, при которых дерево точно долго не проживет. Например, предлагают поставить дерево оксом (с голой корневой системой, а не в горшке. — N) и высадить до 15 мая. Но у нас уже сейчас (разговор происходит 18 апреля. — N) копать дерево поздно! Как только появились первые почки, все, время ушло! Хвойные вообще только зимой сажают. Качественную продукцию при таких условиях поставить невозможно. Здесь большой простор для злоупотреблений.

Надо не следовать устаревшим нормам и спокойно относиться к тому, что сохнут деревья на улицах, а брать качественные растения. Не надо сажать оксы. Лучше закупать меньше, но качественные растения: брать дерево из нашей зоны, то, что здесь выкопано. Пусть это окажется дороже и вы озелените не 5 улиц, а три, но эти улицы будут действительно зеленые и красивые.

N: — С сетями сотрудничаете?

А.З.: — На постоянной основе — нет. В их поставки сложно попасть, много документов нужно оформлять, много условий. Кроме того, это будет антиреклама. В этих крохотных горшочках, в которых продают сети, все будет умирать. В сетевых магазинах никто ничего не поливает, не заботится, нужны совсем неприхотливые растения, а у нас таких нет. Хотя был случай: четыре года назад мы продали японские красные кустовые кленчики — первогодки в горшочках маленьких по 1150 рублей. У нас купили штук 600 для сети цветочных магазинов в Москву. Я спросил, за сколько продали? Она ответила — 17,5 цен. Зачем импорт возить? В 17,5 раз дороже! Товарный вид, красивые!

N: — Вы сами выращиваете все растения, которые поставляете?

А.З.: — Нет, Мы не можем выращивать все. В средней полосе России зарплата рабочего до 1000 рублей в день, у нас — 2000-2500, а в Сочи — 5000. При таких расценках обычную березу, липу, обычный ясень дешевле купить в средней полосе России, где их выкопают тебе под заказ в лесхозе. У меня будет дороже такое же вырастить из-за дорогой рабсилы, зачем я буду свою площадь занимать? Мне нужно растить что-то более сложное, что в лесу просто так не растет. То, чего мало на рынке.

Находить нишу очень тяжело. И мы постоянно в поиске продуктов, которые будут рентабельны в наших погодных условиях и с учетом наших затрат на рабочую силу. Как гинкго, например.

Из-за дороговизны рабочей силы в Ростовской области я в свое время купил три сельхозпредприятия — тысячи гектаров в Пермском крае. Это лес, где мы восстанавливаем лесонасаждения, занимаемся контролем рубок и копаем, оттуда везем елку, сосну обычную, кедровую сосну, пихту. Это позволяет предлагать выгодную цену — 1550 рублей за метровое шестилетнее дерево. Вырастить здесь за эти деньги невозможно.

N: — А что растет в Ростовской области в ваших питомниках?

А.З.: — У нас 4 питомника. Помимо маточника и садового центра в Ростове (по 1 га) есть питомник в Чалтыре на 8,5 га и новый питомник в Полушкине на 18 га.

Полушкин мы только начали осваивать, пока посадили платаны. В питомнике в Чалтыре — туи, церсисы, 14 тыс. больших платанов, несколько сотен большой метасеквойи, березы, липы, скальные можжевельники. В Чалтыре стоит большая теплица 16 х 96 м, где мы выращиваем экзотику: пальмы, которые мы продаем по всей России и даже в Сочи фурами отправляем, мармеладные деревья — тамаринды, брахихитоны — бутылочные деревья, равеналы — деревья путешественника. Это все очень востребованные деревья. Большая равенала стоит до 3 млн рублей в Москве, мы продаем по 25 тыс. трехметровую. Ствола у нее нет еще, но большой веер из листьев есть.

В целом содержание всего садового центра очень затратное, и плохо, когда в межсезонье нет продаж. Поэтому мы и начали заниматься экзотическими деревьями для дома — пальмы, тамаринды и т. д., чтобы у нас были продажи в несезон — в январе-феврале и летом — в июне и июле.

N: — Как получилось, что вы поставляете пальмы в Сочи?

А.З.: — Перед Олимпиадой завезли в Сочи импортных паразитов, они все пальмы съели. Пальмы пытаются вырастить в Сочи, но их съедают. Это насекомое — бабочка-бурильщик — перелетает 5 км. Иногда его в наш регион завозят, но тут он не может размножаться — у нас тут ведь нет пальм через каждые пять километров. Поэтому у нас есть условия для выращивания.

N: — Расскажите о новом питомнике, почему решили расширяться?

А.З.: — Основная задача — создать запас площади. Я объясню на примере: мы закупаем самшит у поставщика в Крыму. Он хороший специалист, но у него несколько соток, если он сейчас самшит не продаст — он останется без работы. Ему по любому надо его выкопать, надо чтобы товар был заранее забронирован, соответственно, ему приходится проваливаться в цене, чтобы у него все точно раскупили. Вот, что такое маленькая земля. Надо всегда иметь одну шестую часть площади для укрупнения. Если что-то не продал — чтобы ты не снижал цены, просто чтобы сбыть, а продолжал растить до следующего сезона и продашь уже дороже более взрослые растения.

Демпинг рушит рынок. Да, скидки есть, они от объема зависят, но снижать цены ниже себестоимости, чтобы освободить землю, — это никуда не годится. Должна быть всегда свободная площадь для сохранения товара на следующий сезон.

Полушкин — не лучшее место: у нас там нет чернозема, только песок. Мы будем выращивать в сумках. Это мое изобретение. Первый раз такое массово делается в мире. Я подсмотрел идею в Сочи: увидел гортензию, которая растет в чулке. Ей лет 7, она хорошо себя чувствует, цветет. В чулке остались одни корни, они сквозь него уйти не смогли, пьют воду через ткань. Там чулок был 200 ден. И мы заказали мешки с максимальной плотностью — 400 ден в Китае. Их так просто не порвешь. Первые взяли 50 литров, вторая партия — около 77 литров. Кто-то утверждает, что корни закручиваются и растения будут страдать. Почему? Вся Европа везет к нам в горшках, все выращивают в горшках, и все нормально.

Другое дело, что высокие деревья так нельзя растить — корни не будут держать дерево, они повалятся в песке. Те же платаны. У них парусность большая. А те, которые небольшие, — их можно так выращивать. Хорошо было бы взять не песка, а чернозема гектаров 400. Но это гораздо дороже, а с текущей стоимостью заемных средств это нереально. Экономика предприятия не позволяет. Сколько лет компании — я бы не сказал, что она стабильную прибыль приносит, в основном удовольствие.

N: — Что препятствует развитию и получению стабильной прибыли?

А.З.: — Главное — это большие объемы импорта на рынке и недобросовестная конкуренция. Мы в России производим туи, можжевельники — зачем их везти из-за рубежа? Надо развивать производство здесь! Надо на ширпотреб озеленения сделать 30-40% пошлину. С такими тарифами они уже к нам не повезут.

Отечественным производителям надо выдохнуть, чтобы мы могли себе купить гидроборты, рефрижераторы, копальные машины. А на импортную технику для садоводства пошлину надо снять. Потому что в России ее не производят. Самоделкины из импортных запчастей делают копальные машины, но все равно все не то и система не отработанная. Импортная копальная машина стоит 14-16 млн — какой питомник себе это может позволить?

Сделайте преференции, чтобы к нам везли технику. Тогда питомники поднимутся, начнут зарабатывать, платить нормальные зарплаты. И мы справимся с дефицитом кадров. Из-за границы пусть везут то, что невозможно сделать здесь. Суперэлиту, с какими-то особенными прививками. Чтобы сбыт собственной продукции был по нормальной цене, а не за три копейки.

Еще нужно отказаться от устаревших ГОСТов, чтобы закупали качественный товар.

N: — Санкции не коснулись рынка растений?

А.З.: — Сегодня параллельным импортом все возится. Не так много, как было. Крупный взрослый платан стоит 200 тыс. рублей у нас. А из-за границы его сегодня стоит привезти — 3,5 млн рублей. Плюс, прямой доставки нет, технология перевозки нарушена. Импортные растения едут в рефрижераторах несколько месяцев, приезжают полутрупы с пересохшей корневой системой. Закрытие границ помогло российскому производителю. Но тяжело будет, когда санкции снимут. У поляков все переросло, девать некуда, они начнут демпинговать.

N: — В текущих условиях возможно внедрять автоматизацию?

А.З.: — Мы движемся в этом направлении, но очень медленно. Прошлой весной мы вот заработали. Купили газель новую, рефрижератор — за 4,5 млн рублей, копальную машину — за 4 млн рублей. Мы были первыми из питомников Ростовской области, кто купил такую технику! Есть одна копальная машина в Азовском питомнике, но она сломана. Причем наша копальная машина — не импортная — ее наши кулибины собрали из иностранных деталей, в том числе списанных.

N: — Квалифицированных специалистов сегодня достаточно?

А.З.: — Агрономов найти невозможно, агроном может получать сегодня и 150 тыс. рублей, я считаю, это слишком высокая зарплата. А за нормальные деньги специалиста не найдешь.

N: — Вы в свое время занимались деловой недвижимостью, развивали турагентство, расскажите, как вы занялись растениями?

А.З.: — Я начинал как садовод. Этот участок, где мы сейчас находимся, я выбирал 30 лет назад под дачу. В свое время я весь мир объездил с «Альфа-Дон туром», отовсюду привозил семена. Начало получаться. Садовый центр открылся в 2013 году весной. В тот год мы привезли в Ростов импортные туи — смарагды. Они начали желтеть сверху. Оказалось, что если горшок пересох в рефрижераторе, его надо дозировано проливать. Если этого не сделать, корень умирает. Растение высыхает с макушки, потому что сокодвижения нет. Если в магазине увидите рыженькую точку на верхушке кипариса — значит, корень уже не работает. У нас все погибло. После этого мы решили, что будем сами выращивать. Все, что мы продаем, — живет.

Растения — потому что они не подвержены коррупционным составляющим, как другие бизнесы, это благородное дело, всегда востребованное. Этот бизнес отнять невозможно. Если ты ничего не понимаешь, если ты этим не живешь, не знаешь, у тебя ничего не получится. Ты должен сам знать, что ты требуешь с агронома. Мои девчонки, сея семена, говорят мне: «Аркадий Владимирович, плюньте в ящик!» (Смеется.) Они считают, что у меня слюна волшебная. У меня военное, водолазное образование, пенсию получаю с 50 лет. По ботанике я самоучка, но могу заткнуть за пояс любого специалиста из Тимирязевки (Московская сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева. — N).

N: — Каким вы видите будущее ваших питомников?

А.З.: — У нас есть идея сделать парк юрского периода в нашем питомнике в Полушкине. У нас ведь собраны практически все деревья этого периода (начался 200 млн лет назад, закончился около 145 млн лет назад. — N): гинкго, метасеквойя, криптомерия, кунингамия, араукария чилийская — это деревья, которые родили все деревья на планете. Они пришли после папоротников и хвощей. У них враг — только человек, если их поливать, ни одно насекомое их не ест, ни один грибок. Есть идея сделать в этом парке пещеры, рестораны. Наш участок со всех сторон окружен водой, мы уже насыпали пляж. Это будет полностью закрытая территория. Может быть, будем сдавать людям небольшие теплички, чтобы они там копались, выращивали экопродукцию. Либо мы продадим часть поля. Место привлекательное. В том районе климат другой, т. к. со всех сторон вода — ерик Лагутник, он входит в десятку самых чистых рек России. У него 100 м ширина, 3 м глубина, раков видно на дне, очень красиво. На эти деньги можно было бы купить 300-400 га чернозема под питомник и развиваться дальше. Если хватит времени и здоровья.

N: — На ваш взгляд, для Ростова какие нужны деревья?

А.З.: — Хвойные. Если листопадных не бояться — то метосеквойя — это было бы прекрасное украшение. Во-первых, у нее ствол — кофе с молоком. А во-вторых, хвоя осенью желтеет, это до безобразия красиво. И неприхотливая, и очень быстро растет. Формировать можно как угодно. Или бюджетный вариант — обыкновенная европейская сосна. Она тоже очень красивая и быстро растет: за 7 лет — 10 метров, моментально набирает пышность.