«Бывало, что стопа на протезе ломалась. Например, в Африке я ее заливал клеем»
Во время командировки в Сирию Сергей Сазонов лишился ноги. Несмотря на ранение и ампутацию, спустя полгода он вернулся на военную службу, а после выхода в отставку, решил помогать людям, столкнувшимся с потерей конечности, и открыл в Ростове мастерскую по изготовлению протезов.
Прежде чем открыть собственный бизнес по производству протезов, Сергей Сазонов отслужил в Сирии, Ливии, Центральной Африке, Мозамбике и на Украине. Сегодня в его компании «Лимб Юг» работает 12 сотрудников, которые не только производят протезы, но и помогают клиентам с реабилитацией в Школе ходьбы. По словам Сергея Сазонова, сегодня на региональном рынке протезирования достаточно большая конкуренция. Однако предпринимателя это не пугает, к нему обращаются люди со всей страны.
N: — Как вы попали на военную службу?
С.С.: — Родом я из Калининграда, у меня среднее специальное образование автослесаря. На СВО я попал в 27 лет, решение принял практически спонтанно. Когда в 2014 году начались события на Украине, с ребятами разговаривали о том, чтобы собраться и поехать помогать. В 2015 году мне предложили поехать на Украину, но, когда я приехал, добровольческая кампания моего подразделения уже вышла из Украины, поэтому первая моя командировка была в Сирию. В этой командировке мне оторвало ногу. Восстановление заняло полгода, я вернулся и поехал сначала в Сирию, потом в Ливию, ЦАР, Мозамбик и на Украину.
В 2022 году из Африки я ехал в отпуск, вылетал из Краснодара, как позже оказалось, на последнем самолете, после этого самолеты летать перестали. Так я узнал, что началась специальная военная операция. Через неделю мне сообщили, что отпуск закончился, и я должен ехать на СВО. Собрался и поехал, сомнений не было.
N: — Как справлялись с участием в боевых действиях на протезе?
С.С.: — Работали в разных условиях, бывало, что стопа на протезе ломалась. Например, в Африке я ее заливал клеем, скотчем и всем, что было под рукой. Сначала было скептическое отношение у окружающих, но я показал, что могу нормально и по окопам бегать, и никаких ограничений у меня нет.
В горячих точках страшно только в первое время, за 2-3 недели у человека атрофируется восприятие мира. Когда туда попадаешь, поначалу за всем смотришь, уделяешь внимание мелочам. Но на самом деле это обычная жизнь с выполнением определенных задач, которые могут быть связаны с риском. Но риск есть всегда, здесь, например, может неадекватный на машине сбить, а там ты хотя бы можешь себя защитить, у тебя есть с собой средства для защиты.
N: — Как и когда пришли к идее начать собственное дело по производству протезов?
С.С.: — Я вернулся с СВО в конце июня 2022 года в связи с ранением. (Показывает ожоги на руках. — N) Фраза «сгорел на работе» заиграла новыми красками. Есть небольшие знаковые вещи, в которые люди привыкли верить, как приметы или знаки. Если бы меня не ранило, и я бы не обгорел, то меня бы здесь сейчас не было, потому что после моего отъезда место нашей дислокации было уничтожено, его практически сравняли с землей. Я бы, скорее всего, погиб, если бы не обгорел и не уехал. Я решил, что это хорошее предупреждение о том, что так больше делать не стоит и пора завязывать.
Мне поступило два предложения, что делать дальше: идти консультантом на Тульский оружейный завод либо, по предложению моего протезиста, открывать совместную мастерскую в Анапе. Я выбрал второй вариант. В Анапе отработали практически год, и контракт закончился. Но там на самом деле такая мастерская не нужна, поэтому было принято решение переезжать. Для нас ближайшим городом стал родной Ростов-на-Дону. В конце 2023 года мы сняли помещение, привезли часть своих протезистов и открыли компанию здесь.
N: — Сколько человек на данный момент работает в компании? Были трудности с поиском сотрудников?
С.С.: — Всего у нас работает 12 человек. Административный персонал: это директор, один человек занимается снабжением, администратор, инструктор Школы ходьбы, управляющий отделом маркетинга и отдел сопровождения, где руководитель и два менеджера. На производстве задействовано три протезиста и один помощник.
Протезисты — это очень специфический персонал, который просто так не найдешь. Даже человек, имеющий профильное образование, не становится сразу специалистом, его надо растить. Проще научить человека без образования делать протезы и отправить его на получение знаний, чем найти готового специалиста. С этим очень сложно, протезистов в стране действительно не хватает. Если посмотреть на сайтах вакансий, то сейчас протезистам обещают зарплату уже 200-400 тысяч.
N: — Как происходит процесс создания протеза? Сколько времени требуется на разработку?
С.С.: — Сначала снимается гипсовый слепок, на его основании создается временная полимерная термоформировочная гильза, чтобы при необходимости ее можно было подогреть и подогнать под тонкости каждой культи, и только потом делается финишная гильза. Протезы — это индивидуальные изделия, как вторая обувь. Процесс их создания можно условно сравнить с пошивом обуви. Насколько хорошо ты его сделаешь, так человек и будет ходить. Если сделаешь протез плохо, он будет давить, натирать и человек не сможет на нем ходить, даже если он будет состоять из самых дорогих материалов.
После того как сделана временная гильза, человек ходит на ней около недели и оценивает, удобно ему или нет. Если все хорошо, то мы оставляем протез и около трех недель человек худеет. Жидкость из тканей ноги уходит за первые три недели, потом начинается атрофия мышц — около 8-9 месяцев. Все необходимые изменения происходят в организме около года. За год хождения на протезе организм полностью меняется. Например, сердце начинает работать по-другому, приспосабливается к новым условиям.
С первого дня, после примерок временной гильзы, протезист передает человека инструктору Школы ходьбы, где происходит первичное обучение хождению на протезе. Когда человек уже может спускаться по лестнице, подниматься по пандусу, перешагивать и перепрыгивать, то мы можем его отпускать домой. До этого он находится под нашим чутким наблюдением, и его протез не покидает стен зала, пока мы не убедимся, что передача протеза будет для него безопасна, он самостоятельно может ходить и столкнувшись с препятствиями, сможет их преодолеть.
После того как он похудеет на «три носка», мы делаем еще временную гильзу. Существуют специальные компенсационные махровые носочки, которые поддеваются, чтобы компенсировать объем конечности и не переделывать постоянно гильзы. В российском законодательстве прописано, что мы можем сделать три гильзы.
Когда через год человек приходит еще раз, мы уже оформляем ему ремонт и ставим постоянную гильзу. Если человек не «первичник», все это сокращается до недели, потому что ходить он уже умеет, худеть он уже не будет. Ему делается примерочная гильза, на которой он ходит любое количество времени у нас, потом делается постоянная гильза. Моя, например, сделана из карбона. Это если вкратце. Так, конечно, это более сложные материалы.
N: — Какие материалы необходимы для создания протеза? Где вы их закупаете?
С.С.: — Из материалов используем акриловую смолу для заливки гильзы, карбон, смолы, полимеры — это условно целлофан, только под давлением, без воздуха он сжимается в плиты, которые потом нагреваются в печи до мягкого состояния, натягиваются на гильзу, обрезаются и обтачиваются, так получается временная гильза. Остальные комплектующие заказываем в зависимости от вида протеза, а их очень-очень много: есть с замковыми механизмами, клапанами и еще куча других.
Основные объемы комплектующих мы заказываем в Германии, Исландии. В России также закупаем различные комплектующие и сейчас пробуем немного заказать в Китае. Большее количество материалов доставляются без проблем, но доставка стала дольше и некоторые материалы сейчас невозможно заказать и доставить. Насчет Китая — пока нет понимания и доверия к рынку. Хотим попробовать заказать не очень технологичные материалы, чтобы проверить качество изделий. Предлагают много всего, но нужно следить за качеством, потому что для нас важен пользователь, а от хороших комплектующих зависит его реабилитация. Экспериментировать на людях мы не можем, поэтому вместе с генеральным директором, который тоже на протезе, тестируем все на себе.
N: — Помимо создания протезов ваша компания оказывает психологическую помощь, помогает с реабилитацией. Расскажите об этом подробнее.
С.С.: — Нельзя сказать, что у нас психологическая поддержка на профессиональном уровне. На данный момент мы взаимодействуем с Красным Крестом, чтобы проводить групповые занятия с ребятами, которые в нас нуждаются. Я стараюсь помогать на основе своего личного опыта. Я знаю, какие этапы проходит человек. На каждом из них свои сложности, с которыми надо справляться. Например, может возникнуть страх к протезу, недоверие. Важно, чтобы в этот момент человека просто кто-то подтолкнул, помог ему перешагнуть через свой страх. Люди хотят защиты, понимания своей дальнейшей жизни, поэтому иногда мы поддерживаем делом, иногда словом. Я также занимаюсь волонтерской деятельностью в фонде «Своих не бросаем». Мне часто звонят родители, которые не понимают, как себя вести. Многие включают гиперопеку, которая не дает никакой пользы.
Многим нужна помощь, но никто не хочет к себе жалости. Мы все время где-то прятали инвалидов по госпиталям, больницам, лишь бы они нигде не появлялись. А чаще всего мы видим ребят с ампутацией на перекрестках и в переходах, возле церквей, они сидят и милостыню просят. Да, иногда бывают сложные ситуации, но это же не говорит о том, что все они из-за ампутации. Сложные ситуации чаще всего возникают из-за того, что человек не смог справиться, запил, у него не было должной поддержки.
У меня было два основных принципа: во-первых, мне сказали, что я не потеряю работу, соответственно, я понимал, что даже с инвалидностью у меня будет минимальная зарплата 80 тыс. руб. на 2016 год. Во-вторых, я общался с девушкой, которая относилась ко мне, как прежде, как будто ничего не произошло. Со временем я понял, что девушек вообще не интересует, есть у тебя протез или нет. Поэтому моя жизнь особо не менялась.
N: — Какую обратную связь вы получаете?
С.С.: — Время от времени обзваниваем, особенно «первичников», уточняем, как проходит реабилитация. Когда пациент уезжает домой со второй временной гильзой, он все время на связи с инструктором Школы ходьбы. Если у человека что-то случается, он обязательно звонит нам.
К нам обращаются люди со всей страны. Сейчас, например, ждем пациента из Комсомольска-на-Амуре. Нас видят в интернете, социальных сетях, мы даем рекламу, проводим разные мероприятия и участвуем в спортивных соревнованиях. Я недавно ездил на сборы Паралимпийских игр по стрельбе из лука в Тульскую область, там тоже ребята заинтересовались нашими работами.
N: — Как к вашей работе относятся родные, друзья и незнакомые люди, например банки и другие организации?
С.С.: — Родные гордятся, тут тяжело не гордиться. Остальные — по-разному: люди, не понимающие нашей отрасли, редко вникают в то, что за кулисами нашей сферы, часто слышу, что мы коммерческая организация. Только на самом деле в нашей компании люди редко оставляют свои деньги благодаря помощи государства.
N: — Какой объем инвестиций на данный момент вложен в бизнес?
С.С.: — В совокупности около 10 млн рублей.
N: — Как вы оцениваете рынок протезирования в регионе? Кто ваши основные конкуренты?
С.С.: — Рынок очень сильно шатает. Сейчас Министерство обороны вводит временные стандарты по протезированию для военных. Они хотят переложить все на нас. Например, если мы участвуем в контракте, то должны будем проводить реабилитацию, вводить оценку ее качества, подтверждение того, что у человека все хорошо. Проблема в том, что сейчас те, кто делает протезы по контракту, делают это не всегда качественно. Люди потом на их протезах не ходят, они приходят к нам, мы переделываем. Контракты отдаются крупному бизнесу, которому все равно, сможет ли человек ходить на этом протезе или нет. Крупные компании имеют центры намного богаче, красивее, с дорогим оборудованием, но это никак не влияет на качество изделия, основную работу проделывает протезист.
По Ростову у нас 6 конкурентов: «Орто-Инновации Дон», «Без барьеров», «Главорто», «Сколиолоджик Юг» и др. Но мы конкуренцию любим, потому что конкуренция всегда дает рост в любой сфере, и, конечно, человек всегда может сравнить, где ему лучше, и выбрать. К сожалению, мы без работы не останемся, и поэтому на конкуренции нельзя зацикливаться.
N: — Пользуетесь ли вы поддержкой государства?
С.С.: — Не пользуемся, потому что ее нет. Единственная поддержка со стороны государства — помощь инвалидам. Соответственно, все протезы мы можем делать за счет средств федерального бюджета, что помогает людям получать хорошие качественные протезы.
N: — Как планируете развивать бизнес в ближайшие годы?
С.С.: — Вообще не знаю. Сейчас в отрасли пытаются ввести очень много разных ограничений. Нам, например, пытаются ввести медицинскую лицензию, мотивируя тем, что протезирование — это медицинская услуга. Но это не совсем так, протезирование можно сравнить с производством очков. Люди приходят с рецептом, согласно которому мы делаем им протез. У каждого клиента есть индивидуальная программа реабилитации, в ней прописаны технические характеристики, какое замковое крепление можно использовать, какое нельзя. Прежде чем обращаться к нам, человек проходит медицинскую комиссию в больнице, затем в бюро медико-социальной экспертизы, которая назначает ему инвалидность и программу реабилитации, трости, костыли, коляски. Также у любого технического изделия есть описание по характеристикам, которые я должен сделать. Если в центрах, как наш, должна быть медицина и реабилитация, то зачем нам государственные поликлиники и реабилитационные центры, которые должны этим заниматься? Сейчас хотят привести к тому, что если у тебя нет врача-травматолога с медсестрой и мед. лицензии, врача ЛФК, то ты не можешь работать на рынке. Я, конечно, сам лично знаю, что на рынке немало мошенников и с ними постоянно пытаются справиться власти, но нам нужны стандарты качества, когда проверяется, насколько удобно человеку в протезе, а не когда проверяется только факт того, насколько правильно он собран. А заградительные меры только задушат малые предприятия, сделают ситуацию на рынке еще хуже и никак не поднимут качество протезирования.
