«Мы тогда были слишком доверчивы»

На минувшей неделе руководство «Центр-инвеста» опубликовало открытое письмо, в котором было заявлено о спланированной информационной атаке на банк. Представители правоохранительных органов допустили утечку в прессу информации об изъятии документов из офиса банка и последующем отъезде Василия Высокова за рубеж. Одним из элементов атаки в банке считают опубликованную на прошлой неделе информацию о давнем конфликте семьи Высоковых и Александра Батурина. В этой публикации отбывающий наказание за мошенничество г-н Батурин обвиняет основателей «Центр-инвеста» в коррупции и доведении до банкротства принадлежавшего им завода «Сантарм».

N: — Вы видите связь между публикациями на прошлой неделе об обыске в банке и вашем семейном конфликте?

О.В.: — На первый взгляд кажется, что нет. Выемка документов, относящихся к деятельности одного из клиентов банка, произошла на прошлой неделе, а конфликт в нашей семье возник несколько лет назад. Однако обращает на себя внимание совпадение по времени публикаций в прессе об этих, казалось бы, не связанных между собой событиях. Усугубили ситуацию публикации о якобы «спешном» отъезде за рубеж Василия Высокова сразу после «обыска» в банке и новых обвинениях в его адрес моего бывшего супруга. Что касается отъезда, это была плановая командировка, наша пресс-служба уже предоставила СМИ копию билетов на конференцию в Лондон, купленных задолго до событий минувшей недели. Чтобы опровергнуть эти слухи, Василий Васильевич отменил все встречи в Европе и вернулся в Россию на следующий день — 15 февраля. Я, в свою очередь, направила письмо в правоохранительные органы с разъяснением сути давнего семейного конфликта.

N: — С какой целью вы это сделали?

О.В.: — С целью защитить мою семью. Я попросила относиться критически к обвинениям, которые распространяет Александр Батурин, и не допускать утечек в прессу непроверенной информации. Если люди, интересующиеся событиями вокруг «Центр-инвеста», узнают, как развивался конфликт, они будут более реалистично оценивать ложь и домыслы Батурина.

N: — В газетных материалах он выглядит любящим мужем и отцом, руководителем «Сантарма», всячески способствовавшим возрождению завода. Его якобы отправили за решетку банкиры, стремящиеся обанкротить это предприятие. У вас, судя по всему, другая версия тех событий?

О.В.: — Да, это трагедия нашей семьи, всем нам нелегко не только об этом рассказывать, но и просто вспоминать. В 2006 году мы случайно встретились с Александром в Москве. Он родом из Ростова, знал, кто я и кто мои родители. После этой мимолетной встречи он стал настойчиво ухаживать за мной.

N: — Вы уверены, что эта встреча была случайной?

О.В.: — Я не знаю. Но вскоре ему удалось расположить меня к себе. Правда, вдруг выяснилось, что он женат, но он очень быстро развелся, о чем победоносно мне сообщил. Я сказала, что не просила у него таких жертв. Он стал свободен и сделал мне предложение спустя 6 месяцев. Я по глупости, свойственной всем молодым, согласилась, родители приняли его как родного сына. Они были рады за меня и всячески обещали помогать нашей молодой семье. Теперь я понимаю, что мы — я и родители — были слишком доверчивы.

N: — Вы в это время уже жили в Лондоне?

О.В.: — Да, я возглавляла представительство «Центр-инвеста» в Европе. Помогала в работе с иностранными инвесторами. Родители купили мне небольшую квартиру. Я предложила Александру переехать ко мне в Лондон, но он не захотел постоянно жить в Англии. У него не было желания учить английский, попытаться сделать карьеру ученого, защитить докторскую, как я ему предлагала. Он говорил, что ему хочется заниматься бизнесом в России, Европа ему казалась скучной.

N: — У него был какой-то опыт в бизнесе?

О.В.: — Небольшой и не очень удачный. У него с друзьями была фирма «Доминант», но бизнес шел ни шатко ни валко. Когда я его встретила, у него не было даже собственного жилья. Он очень хотел заниматься масштабными бизнес-проектами, часто говорил об этом. Я, в свою очередь, просила родителей, чтобы они предоставили ему какое‑то поле деятельности, на котором он мог бы себя проявить. В это время у него не было денег, мы жили за счет моих средств и помощи родителей. Александр любил широкие жесты, расплачивался карточкой, деньги на которую клала я. Так же было и дальше, когда ему помогли получить работу. О его зарплате я ничего не слышала. Он говорил, что все деньги пускает на развитие завода. Мне приходилось содержать семью. У меня родились дети, муж жил на две страны. Большую часть времени проводил в России.

N: — На каком поле деятельности ему выпало себя проявлять?

О.В.: — Его назначили директором завода «Сантарм». Завод кредитовался в «Центр-инвесте» под залог имущества и земельного участка. Выпускал краны и прочую арматуру для сантехники.

N: — В недавних публикациях содержалась информация, что завод приватизировал земельный участок по коррупционной схеме за 5,5 млн руб. при кадастровой стоимости в 222 млн руб.

О.В.: — Я не знаю подробностей приватизации. Александр действительно называл какие‑то огромные цифры цены участка, но на предложение показать желающего купить эту землю за сотни миллионов говорил, что пока его не нашел. У него было множество идей, как зарабатывать деньги. Например, он умолял моих родителей купить ему завод в Италии за 3 млн долларов. Родители отказали. Несмотря на бурную энергию Александра, завод работал все хуже, кредиты он просил пролонгировать и говорил о том, что нужны еще деньги для развития. Моя мама регулярно давала ему большие суммы на выплату зарплаты сотрудникам, на погашение его задолженностей третьим лицам (у него всегда было много странных долгов), я за свои личные деньги покупала сырье для завода. И совершенно логично, что в той ситуации, в которой было предприятие, банк рано или поздно должен был поставить вопрос о банкротстве.

N: — В распространенной в СМИ информации говорилось о 55 млн руб., которые Татьяна Высокова заняла лично Батурину. Эти деньги были вложены в «Сантарм»?

О.В.: — Да, вся наша семья заняла ему намного больше, чем 55 млн. Сюда не входят 5 млн, которые я ему отдала после продажи моей квартиры в Москве, и те деньги, которые я направляла на покупку латуни в Италии. Александр уговорил нас купить для него суперстанок в Швейцарии для производства сантехнической арматуры. Он стоил 1 млн швейцарских франков. Моя мама взяла личный кредит в Эрсте банке для этой покупки на 15 млн руб. и сама отдавала сначала проценты, а потом еще 15 млн — второй платеж. Мама помогала также финансировать геологический проект Александра «Алабандин», которым он «болел». Она ему перечислила 2,5 млн руб. на него. Какие‑то из этих денег давались под расписки, а какие‑то под его честное слово. Потому что мы ему доверяли.

N: — Его обвинили в том, что он не вернул эти деньги.

О.В.: — Да, этих денег мы больше никогда не видели, так же, как и кредиты, выданные ему банком. Единственным способом вернуть деньги было расторгнуть кредитный договор и ждать другого кредитора.

N: — Как он отреагировал на сообщение об этом решении?

О.В.: — Он сразу же подал на банкротство «Сантарма» и его «Доминанта», чтобы назначить своего конкурсного управляющего. Он сказал, что будет бороться за «свои активы». Я ему говорила, что у него нет никаких своих активов, но он воспринимал «Сантарм» как свое предприятие. Ситуацию мог спасти аукцион по продаже земли. Это был шанс расплатиться с долгами. Но Александр фактически сорвал проведение аукциона. Мне он предложил выступить в конфликте с родителями на его стороне. Я ответила отказом. Сказала, что все, что у нас есть, нам дали мои родители и кроме благодарности у нас не должно быть к ним других чувств. Но он уехал с намерением бороться, пойти на все, даже на разрушение банка. Больше ко мне он не приезжал. Я подала на развод. Развелись быстро, практически не общались. Он даже не интересовался жизнью своих детей с тех пор (с февраля 2014 года). Как будто у него их нет.

N: — В прессе были опубликованы копии писем, в которых Василий Высоков требовал от Батурина решить все по‑хорошему, а иначе придется по-плохому. Это реальные письма?

О.В.: — Александр в это время распространял какие-то сплетни обо мне и о нашей семье. Отец просто защищал меня — свою дочь, так поступил бы любой отец. Он предупреждал меня о возможных негативных последствиях. Александра даже тогда просили, чтобы он ушел из нашей жизни так же незаметно, как в ней появился. Обещали помощь, старались избежать конфликта, понимая, насколько важна репутация в банковском бизнесе. Но уговоры воспринимались как слабость.

N: — Александр Батурин утверждал, что его хотят посадить из‑за личного конфликта с Василием Высоковым.

О.В.: — Его посадили не потому, что кто‑то из нас этого захотел, а из‑за махинаций с кредитами и земельным участком. Преступления были доказаны. Он обозлился и пообещал, что все сделает для того, чтобы отомстить семье Высоковых. Сейчас он это и делает.

N: — Его срок заканчивается через 2 года. С какими чувствами вы ждете этого момента?

О.В.: — Конечно, мне тревожно. Ведь человек будет всячески пытаться отомстить, навредить. Но страха нет. Мы ведь ничего неправильного или противоправного не сделали. Бизнес моих родителей устойчивый и прозрачный. Они очень много делают для людей и всего сообщества в Ростове и в Южном регионе, и я уверена, что люди их поддержат и будут доверять им, а не человеку, который не сумел в своей жизни ничего хорошего и успешного создать и стремится все разрушить.

N: — Чем вы занимаетесь сейчас в Лондоне?

О.В.: — К сожалению, после того скандального судебного процесса мне пришлось покинуть должность руководителя представительства банка в Европе. Сейчас я на общественных началах являюсь советником банка по работе с иностранными инвесторами. Банк работает над привлечением нового капитала для кредитования российского бизнеса. В этом году мы уже успешно провели переговоры в Бельгии и Швейцарии. Есть предварительные договоренности о сотрудничестве на миллионы долларов. Банк вызывает по‑прежнему большой интерес и симпатию в финансовом мире, хотя к стране сейчас отношение, скорее, настороженное. Я создаю платформу для успешных русскоговорящих бизнес-леди, живущих в Лондоне. Помогаю русским стартапам найти себе инвесторов.

N: — Как ваши дочь и сын? Разговаривают по-русски?

О.В.: — Они ходят в школу, говорят на двух языках. Иногда дома сбиваются на английский. Приходится мягко поправлять. У них очень много русских друзей. Мои дети приезжают в Россию всегда с удовольствием, были на Новый год в Москве и остались очень довольны. До этого ужасного конфликта мы проводили в Ростове по 6 месяцев в году и все были счастливы. Когда они вырастут, они сами выберут ту страну, в которой будут жить и работать.