Кому был нужен ростовский онлайн-протест?

В то же время, когда в Ростове пользователи оставляли отметки в приложении, проходил протест против самоизоляции во Владикавказе, который собрал более 1,5 тыс. человек. Алексей Писаревский, адвокат и член Адвокатской палаты Ростовской области, предположил, что ростовский виртуальный митинг мог быть и провокацией, «игрой властей»:

— Возможно, они действовали по такой логике: «хорошо, побастуйте — попишите сообщения, проведите митинг виртуально, выпустите пар». Но как было на самом деле — мы уже вряд ли узнаем.

Политтехнолог Сергей Смирнов увидел в прошедшей онлайн-акции почерк Навального и его сторонников: об этом, по его словам, говорят выбор городов, комментарии в соцсетях и их авторы. Однако координатор ростовского штаба Навального Ксения Середкина призналась, что не догадывается о том, кто может стоять за организацией онлайн-митинга. Она заявила, что в митинге не участвовала и наблюдала только со стороны.

Политологи подчеркивают, что подобные «митинги» — вещь неновая. Александр Джадов рассказывает, что как средства мобилизации недовольного населения подобные технологии использовались во время «оранжевой революции» в Украине (2004) и событий Майдана в 2014-м — они координировались с помощью SMS, «революции роз» в Грузии (2003), а также во время других конфликтов 2000-х.

Сергей Смирнов напоминает, что «арабская весна» организовывалась через Twitter. По его словам, механизм онлайн-митингов был опробован еще год назад в Китае во время гонконгских протестов, когда Apple и Google удалили игру под названием «Революция нашего времени».

Роман Пупыкин, заведующий кафедрой теоретической и прикладной политологии ИФИСПН ЮФУ, утверждает, что в России как средства мобилизации соцсети и мессенджеры стали активно использоваться после выборов президента в 2012 году и присоединения Крыма в 2014-м.

Мнения об эффективности нового формата разделились. Ирина Сафронова, председатель партии «Яблоко» в Ростовской области, увидела в нем действенный способ выражения общественно-политических взглядов:

— Это интересный формат для того, чтобы донести до власти свое недовольство. Если будет возможность, я как человек активный буду его всячески поддерживать.

Эксперты отметили, что такая форма высказывания может привлечь людей, которые либо не могут, либо не хотят участвовать в митингах. К таким группам можно отнести «диванную оппозицию», представителей различных меньшинств и людей с инвалидностью. Но Ксения Середкина, координатор ростовского штаба Навального, все же не видит в этом альтернативу обычному митингу:

— Я и мои коллеги будем продолжать ходить на митинги физически в любой ситуации, за исключением периода карантинных мер. Здорово было бы подкрепить протест его онлайн-версией для тех, кто выйти не может, но без физического волеизъявления нас никогда не услышат.

Такого же мнения придерживается и Алексей Писаревский, заявляя, что только физический протест может быть услышан властями:

— То, что происходит в интернете, очень сложно глубоко и детально анализировать — мы даже не можем понять, кто стоит у истоков такой акции.

Александр Джадов подтверждает, что за счет анонимности участников, отсутствия месседжа и консолидированного общественного требования такие митинги вряд ли смогут оказать на политическую обстановку большее влияния, чем физический протест.

— Да, человек в онлайне выражает свое мнение, но это не та ситуация, когда улица заполнена людьми и каждого из них можно воспринимать как избирателя и гражданина. За субъектом стоят твердая позиция и ответственность за свои действия. Люди могут перейти в «Яндекс.Карты», соцсети — какие угодно платформы, но это ни к чему не приведет. Рунет еще с нулевых годов — это постоянное недовольство, протест, который никак не сказывается на протесте реальном и политическом волеизъявлении, а выборы, напомню, являются все еще главным и единственным законным институтом смены власти в нашей стране.